— Ну мне кажется…
— Генри! Ты меня не любишь? — Угроза сквозила в каждом звуке, и Генри сдался. Послышался скрип кровати. Я полезла к щелочке, народ старательно меня удерживал на месте, пытаясь помешать.
— А теперь стриптиз! — И снова визг. Я должна это увидеть!
— Ой! Ай! За что?
Все, не могу больше. Тремя ударами разметав парней по стенкам шкафа и услышав предсмертный всхлип вороны, я таки приникла к щелочке.
Картина, представшая моим глазам, явно была не для слабонервных: толстый потный мужик лежит на диване с зажатым в руках фотоаппаратом и с ужасом смотрит на живой скелет лет семидесяти, радостно снимающий с себя один за другим предметы туалета. При взгляде на сию красоту меня замутило, и я вернулась обратно в шкаф. Неужели же ему до такой степени нужны деньги? Не может быть!
— Выйдем отсюда — я тебя убью, — клятвенно пообещали откуда-то справа. Слева и сбоку одобрительно промолчали. Я покраснела, решив на будущее не бить так сильно. Блин, привыкла бить насмерть и теперь постоянно встречаюсь со сложностями в регулировке силы. Хорошо хоть все живы.
— Добейте меня! — проскрипело откуда-то снизу.
Ну или почти все.
— А теперь, когда на мне одно нижнее белье, что ты думаешь?!
Я всей душой жалела бедолагу, пока парни по очереди прижимались к щелочке и, стремительно зеленея, от нее отодвигались. Шкаф при этом ходил ходуном, но циклоопейцам снаружи было явно не до нас.
— О-о-о… — простонал несчастный, и парни мрачно кивнули в ответ. Я кашляла в кулак.
— Ты восхищен?
— О-о-о…
— Или раздавлен моей красотой?
— Раздавлен. — Чем?
— Красотой, моя лапочка, крысотой.
— ЧЕМ?!
— Ты — само совершенство! — взвыл несчастный.
— Так я — крыса?!
— Нет!
Дальше визг, кидание тяжелых предметов, бурное примирение с клятвенными обещаниями поместить эти фотки на обложки всех супермодных журналов, и, наконец, сладкая парочка покинула номер, решив отпраздновать такой успех парочкой-другой коктейлей.
Уф, пронесло.
Мы с шумом вывалились из шкафа — потные и встрепанные, хватая ртами свежий воздух и пытаясь привести в порядок одежду. В шкафу осталось валяться что-то черное, мокрое и старательно размазанное по стенке.
— Ой, так вот что так кололось. — Кэп смущенно отлепил ворону от стенки и поднял за крыло в воздух. Несчастная не подавала признаков жизни, покачиваясь и взирая на мир двумя бусинками очень печальных глаз.
Я осторожно ткнула в нее пальчиком, проверяя, дышит ли. Меня тут же за этот палец тяпнули и снова обвисли, имитируя смерть.
