– Энни, какого дьявола ты меня бросила? Нашла кого-то другого?
Рейчел замерла, не дойдя до угла улицы.
– Нет, Билли, что ты! – Голос девушки дрожал. – Но я не могла остаться, никак не могла, Билли!
Рейчел осторожно прошла вперед.
Билли оказался узкоглазым головорезом с двумя шестизарядными револьверами, у Энни были подбиты оба глаза, лицо покрыто синяками и кровоподтеками. Билли сбил ее с ног ударом мощного кулака.
– Я же говорил тебе, что ты моя! – взревел он, подняв ногу, чтобы ее пнуть. От него разило дешевым ромом, что чувствовалось даже на таком расстоянии.
Энни сжалась в комок. Рейчел двинулась ей на помощь, совершенно позабыв о том, что ей надо думать о собственном спасении.
– Я бы на твоем месте этого не делал, – проговорил какой-то мужчина.
Его низкий голос разорвал тихий шепот зевак. Очень красивый голос, властный, которому следовало повиноваться, но который в то же время ласкал слух.
Рейчел замерла, пораженная тем, насколько знакомым показался ей этот голос.
Казалось, его сила потрясла даже Билли.
– Кто ты такой, чтобы мне приказывать? Энни моя, и я буду обращаться с ней так, как захочу! – прорычал он.
– Нельзя поднимать руку на женщину, – заметил незнакомец.
Что это, предостережение?
По толпе прокатилась волна: какой-то мужчина полуобернулся, чтобы сделать ставку, – и этой волной Рейчел вытолкнуло вперед, словно горошинку из детского ружья. Она начала отступать, не желая привлекать к себе внимания, и тут увидела незнакомца.
Высокий, широкоплечий, уверенный в себе. На нем были черное шерстяное пальто с пелериной, высокие кожаные сапоги и широкополая шляпа из черного фетра – все припорошено сверкающим снегом, который сдувало с крыш.
Его густые черные волосы доходили до воротника. Черты лица – властные и аристократические – такие чеканят на золотых монетах и благоговейно рассматривают из поколения в поколение, как изображение великого завоевателя. Орлиный нос, мощные челюсти и высокие скулы подкрепляли впечатление силы и властности. Глаза яркие, сине-зеленые. Он наблюдал за Билли, плотно сжав губы.
Его можно было принять за дьявола, рожденного северным ветром, хотя он был воплощением доброты и благородства.
Рейчел громко ахнула, в ее сердце затеплилась надежда. Впервые она увидела этого человека на дагерротипе рядом с другими щеголями-офицерами кавалерии, которые держали свои длинные изогнутые сабли наготове. На свадьбе Рейчел он оказался единственным аристократом, который великодушно отнесся к внучке торговца, вступившей в брак с представителем бостонского света.
