Ник, сжав кулаки, молчал. Он не понимал, зачем Фрэнси врет, но у него не было доказательств невиновности Томазины. Он тоже видел ее в тот день, но не мог поклясться, что у нее в руках ничего не было.
– Ладно, – сказал мировой судья, пытаясь осмыслить новые факты. – Ладно. – Он весь покрылся потом. – Я не могу обвинить ее в колдовстве. Я никого не могу преследовать по закону как ведьму. После смерти короля Генриха это стало невозможным. Даже если она убила его своим колдовством, это все равно не преступление.
– А колдовство – не ересь? – спросила Фрэнси. – Пусть с ней разбирается церковь.
– Все ереси отменены в начале правления королевы Елизаветы.
– Вы хотите сказать, что она будет гулять на свободе, совершив убийство?
Ник в растерянности смотрел на свои руки. Благодаря раздраженному вопросу Фрэнси он вдруг осознал, что еще есть надежда, хотя и сам не понимал, откуда она взялась. Он хотел, чтобы Томазина избежала наказания, несмотря на ее чудовищное преступление. Даже если забыть о колдовстве, у Томазины были основания убить Ричарда Лэтама. Она боялась его возмездия за неосторожно произнесенные слова и решила первой нанести удар.
Но эту мысль Ник сразу же выкинул из головы. Несмотря на все, что он знал о ее матери, несмотря на утверждение Фрэнси, будто она видела ее с фигуркой в руках, он никак не мог поверить, что Томазина Стрэнджейс способна на убийство.
– Единственное обвинение, которое я могу предъявить, – это убийство при помощи яда, – сказал Парсиваль, – конечно, если яд найдут.
– В Италии тела убитых разрезают на куски, – не совсем внятно проговорил Майлс. – Говорят, заглянув внутрь человека, можно сказать, от яда он умер или от болезни.
– У нас такого не делают. Это Англия. – Парсиваль выпрямился и постарался убрать живот. После этого он обратил внимание на Констанс. – Миссис Лэтам, вы почему-то все время молчите. Вы ели то же, что и ваш супруг?
Констанс сильно побледнела.
– Я плохо себя чувствовала и совсем не ела.
Тогда Парсиваль повернулся к Нику.
– Эта женщина, о которой здесь говорили, могла отравить еду? У нее была такая возможность?
– Она оставалась дома, – сказала Фрэнси прежде, чем Ник успел ответить. – Томазина… Она упала и ушибла голову, поэтому она осталась дома, почти совсем одна, ведь все остальные были в церкви.
– В кухне она не была одна, – с раздражением заявил Ник.
Он хотел еще что-то добавить, но Парсиваль остановил его взмахом руки.
– Я сам поговорю с поваром, – объявил он и вышел вместе с письмоводителем из большой залы.
