Дань (в том числе когти и зубы хугу-хугу, только об этом человек узнал гораздо позже) уже погрузили на корабль, железо оттащили в хижину вождя для последующей делёжки. Но толпа не расходилась, пришельцы не спешили вернуться на борт, а напряжение нарастало. И вот в тревожной тишине хищнолицый вновь обвёл лесных людей тяжёлым взглядом и вдруг резко выбросил вперёд сухую руку с крючковатыми пальцами. Пальцы указывали на широкоплечего юношу. Тот дёрнулся, а двое воинов опустили копья и двинулись к нему. Парень посмотрел на соплеменников, но их лица оставались каменно-спокойны, и тогда он вышел из толпы и медленно пошёл к сходне. А крючковатые пальцы уже отыскали следующую жертву — на этот раз ею оказалась стройная черноволосая девушка. По толпе пронёсся полувздох-полустон, а железные воины обнажили мечи.
Так вот оно что! Дань людьми, самым ценным достоянием рода! «Племени нужны дети… наша жизнь коротка…» — всплыли в памяти слова Старшего Охотника. И вот теперь молодых, будущее племени отдавали для того, чтобы сыновья дробили камень в мрачных каменоломнях или до изнеможения вертели тяжёлые вёсла галер, а дочери грели постель изнеженным слугам Властителя и услаждали своей дикой красотой его пресыщенных сановников. Теперь всё становилось на свои места, страшная мозаика сложилась в жуткий узор. И тут тугую тишину разорвал отчаянный крик-вопль.
Джэ кричала точно так же, как она кричала, убегая от хугу-хугу. Если разобраться, ситуация повторялась: девушке снова грозила ужасная участь — смерть или нечто ещё похуже. Во всяком случае, любой из лесных людей умирал для своих сородичей, как только ступал на борт звероголовой ладьи — назад не возвращался никто. У сходни уже стояли четверо: две девушки и два парня, а теперь двое тяжеловооружённых пришельцев волокли извивающуюся, царапающуюся и кричащую Джэ. Хан-Шэ заметил вырывавшегося из рук охотников Хи-Куру, ощутил, как прижавшуюся к нему Хоэ колотит крупной дрожью и резко переместился вперёд, оказавшись рядом с воинами, тащившими отбивавшуюся изо всех сил Джэ. Он ясно понял, что именно привело его в состояние холодного бешенства. Нет, не горе, которое принесли хищнолицый с его железнотелыми солдатами лесным людям, хотя человек и испытывал к простодушным Детям Леса искренне тёплое чувство. Основным было то, что кто-то осмелился поступать в его присутствии не так, как он хотел, как ему нравилось. Кто-то осмеливался навязывать ему свою волю! Они просто не знают, с
