Он ковылял вдоль края просеки, неуклюже переставляя перепончатые лапы с длинными растопыренными пальцами. Земля не самое подходящее место для таких конечностей; там, где он вырос - другое дело. Там, где среда в основном жидкая, одно удовольствие плескаться и плавать, легонько подгребая лапами, а по твердой почве приходится шлепать лишь изредка.
Внизу замелькали светлячки окон, и его сердце-фонарик запылало в ответ рубиново-красным огнем. Он любил Землю, особенно ее растительный мир, но и землянам симпатизировал и, как всегда, когда вспыхивало сердце-фонарик, хотел учить и наставлять их, передавая знания, накопленные тысячелетиями.
Впереди в лунном свете скользила его тень - похожая на баклажан голова, нелепо торчащая на длиннющем стебельке шеи. Что касается ушей, то они скрывались в морщинистых складках головы, словно первые робкие ростки фасоли-лимы. Ну и смех поднялся бы, появись он в зале заседаний всепланетного органа. Нет уж, никакой вселенский разум не поможет, когда хохочут при виде твоего грушевидного силуэта.
Окутавшись, насколько мог, легкой дымкой, он спускался по залитой лунным светом просеке. В голове прозвучал сигнал с корабля, но он знал, что это предварительное предупреждение, рассчитанное на самых медлительных членов экипажа. Ну, а он - он поочередно выдвигал одну чудовищную утиную лапу, потом другую… - он быстр, за ним не угонишься.
Конечно, по земным меркам, он невероятно медлителен. Даже детеныши землян передвигаются гораздо быстрее; до сих пор страшно вспомнить, как один из них ночью едва не раздавил его велосипедом. Бррр, он еле спасся…
Сегодня ничему такому не бывать. Сегодня он будет осторожнее.
Он остановился и прислушался. Сердце-фонарик забилось, приняв второй предупреждающий сигнал с корабля, сигнал тревоги. Сложный прибор трепетал, призывая всех членов экипажа вернуться. Но для быстроногих времени еще оставалось достаточно, и он припустил к окраине поселка, неуклюже переваливаясь - левой, правой, левой, правой - и задевая пальцами кусты. Несмотря на преклонный возраст, он был отменным ходоком, немногие из десятимиллионолетних ботаников с лапами, как у болотных уток, могли поспеть за ним.
Огромные круглые глаза инопланетянина вращались, внимательно обшаривая городок, небо, деревья и все вокруг. Поблизости никого не было, кроме него самого, обуреваемого желанием хоть одним глазком взглянуть на землянина, прежде чем его любимый корабль совершит свои прощальные витки вокруг Земли.
