— Ференц Ач передает тебе привет и желает скорей поправляться.
Лежавший в подушках бледный, взлохмаченный мальчуган приподнялся и сел в постели. Просияв от удовольствия, он первым делом спросил:
— А когда война?
— Завтра. Мальчуган помрачнел.
— Значит, я не смогу прийти, — печально сказал он.
Послы ничего не ответили. Они пожали по очереди Немечеку руку а угрюмый, диковатый Пастор, растрогавшись, пробурчал:
— А меня ты прости.
— Прощаю, — тихо промолвил белокурый мальчуган и, закашлявшись, откинулся на подушку.
Себенич поправил ее у него под головой.
— Ну, пошли, — сказал Пастор.
Знаменосец снова поднял белый флаг, и все трое вышли на кухню. Мать Немечека со слезами проговорила:
— Вы… вы такие славные, хорошие ребятки… так любите моего сыночка. За это… за это я дам вам по чашке шоколада…
Послы переглянулись. Шоколад — штука соблазнительная! Но Пастор все-таки выступил вперед и, не опустив, а на этот раз высоко подняв свою красивую темноволосую голову, гордо сказал:
— Шоколада за это не полагается. Марш!
И, четко печатая шаг, послы удалились.
В день сражения выдалась чудесная весенняя погода. С утра, правда, моросил дождь и на перемене мальчики уныло поглядывали в окна, думая, что он испортит все дело, но к полудню дождик вдруг перестал и небо прояснилось. Через час уже ласково сияло весеннее солнце, и мостовая совсем просохла. А когда мальчики расходились по домам, стало опять тепло и с будайских гор повеяло ароматной свежестью. Лучшей погоды для сражения нельзя было и желать. Кучи мокрого песка в фортах немного подсохли, а что он сырой, было даже кстати: бомбы получались прочнее.
В час поднялась страшная беготня. Все помчались домой, и без четверти два на пустыре уже, волнуясь, шумело войско. У некоторых от обеда даже остался ломоть хлеба в кармане, и они доедали его, отщипывая по кусочку. Но возбуждение было все же не так велико, как накануне. Тогда никто еще не знал, что будет. Появление послов рассеяло тревогу, которая сменилась суровым ожиданием. Теперь все знали, когда нагрянет враг и как будет протекать битва. Все загорелись воинственным пылом и жаждали скорей очутиться в гуще боя. Но за полчаса до сражения Бока внес изменение в план военных действий. Когда войско собралось, все с изумлением увидели, что перед фортами номер четыре и номер пять тянется длинная, глубокая канава. Более пугливые, решив, что это дело вражеских рук, обступили Боку:
— Ты видел эту канаву?
— Видел.
