– Как-никак итальянская маркиза, – сказала она Джошуа.
– Хотелось бы мне знать, что могло заставить итальянскую маркизу выбрать далекие земли Йоркшира? – задумчиво промолвил Джошуа. – Я думаю, что Париж или Биарриц подошли бы ей больше. Во всяком случае, предупреди меня, когда она приезжает, и я исчезну, чтобы не мешать вам. – Джошуа усмехнулся. – Не будет ничего хорошего, если я зайду поздороваться с ней в грязных сапогах, пахнущий навозом и окруженный собаками, которые без всякого стеснения прыгают на диваны. Готов поклясться, что не этого ожидает маркиза от Суинберн-Мэнор.
Джошуа разразился громким смехом, Джинни присоединилась к нему, дети тоже засмеялись, потому что смеялись их родители, собаки залаяли, и начался бедлам. Джинни оставалось надеяться, что маркиза принадлежит к тому типу женщин, которым не мешают небольшой шум, грязь и животные, потому что, говоря откровенно, она, давая объявление в газету, не рассчитывала на столь высоких гостей.
Тряский старый двухколесный экипаж довез маркизу и Адриану от ближайшей железнодорожной станции, находящейся на расстоянии более пятнадцати миль. Дождь лил как из ведра, и они были вынуждены останавливаться каждые пятнадцать минут, так как Адриану все время тошнило; маркиза же, сжав зубы, мрачно думала, что еще одна встряска, и ее позвоночник не выдержит и сломается. У самых ворот экипаж увяз в грязи, и женщины вынуждены были с полмили идти до дома по разбитой дороге.
Взглянув на дом, маркиза решила, что ошиблась адресом.
– И это называется английским поместьем? – сказала она, глядя на квадратный, серого камня, дом. – Неужели так живет английский высший класс?
Она нажала на медную кнопку звонка, и они стали ждать, слушая, как бесконечный дождь стучит в деревьях. «А это только сентябрь, – подумала маркиза, дрожа от холода, – моя бедная, бедная дочь». Но она заставила себя ожесточить сердце. Адриана поступила плохо. Она совершенно не раскаивается. Ее дочь должна быть наказана.
– Здравствуйте, здравствуйте. Пожалуйста, поскорее входите, а то совсем промокнете. – На пороге стояла Джинни Суинберн, широко улыбаясь. Ее лицо разрумянилось от плиты и возбуждения, блестящие каштановые волосы выбились из пучка и падали ей на лицо.
Адриана почувствовала, что тоже улыбается, хотя твердо для себя решила, что место ей не понравится и она при первой возможности разразится слезами и негодованием, одним словом, сделает все, чтобы мать забрала ее обратно в Италию.
