— Простите, вы легли на мое полотенце.
Раз говорит по-русски, значит, кто-то из соотечественниц. Нужен повод заговорить, вот в ход и пошел примитивный розыгрыш с полотенцем.
Разлепив глаза, он нехотя поднял голову. Смущенно улыбаясь, перед ним стояла стройная, загорелая девушка в отдельном купальнике. Сероглазая, с тонкими бровями, волосы перехвачены сзади резинкой. Она только что вышла из воды и машинально ладошками смахивала с себя капли.
Раньше Дмитрий ее не видел и сейчас растерялся. Что за странное требование! Он же не сумасшедший, прекрасно помнит свое полотенце.
— Я сразу заметила, что они у нас одинаковые, — засмеялась девушка и кивнула в сторону.
Там, метрах в десяти, стоял лежак с точно таким же полотенцем. Это же надо такому случиться! Тысячи разных рисунков, вероятность встречи одинаковых — ноль. Причем довольно экзотические — с символическими изображениями летних видов спорта. Дмитрий свое купил в Болгарии.
— Нет, я в другом магазине — в Германии.
— Что вы там делаете?
— С некоторых пор я там живу.
Маргарита Форосевич уехала с родителями из России шесть лет назад, до эмиграции они жили в Петербурге, в роскошном доме на углу Пестеля и Моховой. И никаких претензий к той жизни у них не было до тех пор, пока не заболела мама. Обнаружился целый букет недугов, от которых российские врачи не могли ее избавить. Случайно удалось связаться с немецкими медиками, те гарантировали, что, возьмись они за дело, от хворей Натальи Абрамовны не останется и следа. Однако лечение предстояло длительное, поэтому семье Форосевич пришлось переехать в Германию.
Слово свое медики сдержали: мама полностью выздоровела, сейчас работает.
— Она по образованию искусствовед, специалист по средневековой культуре. Мама и в России много занималась изучением творчества Дюрера и Альтдорфера, никогда не думая, что станет их земляками. У нее даже были заочные знакомые в местном историческом музее, теперь она там работает.
Отец Маргариты — капитан первого ранга, подводник. Выйдя в отставку, он еще в Питере не на шутку увлекся историей. Не оставляет это увлечение и поныне. Он даже подрабатывает тем, что составляет для желающих генеалогическое древо. Много времени проводит в университетской библиотеке Регенсбурга, иногда ездит в архивы, дома ночи напролет торчит во Всемирной паутине.
— Вы продолжаете какую-нибудь семейную династию?
— Нет, я учусь на диетолога.
— То есть выбрали специальность под влиянием вылечивших маму врачей.
