— Нет, — ответил Боровой. — Ни про черных, ни про серых.
— Вот и хорошо. Кстати, я тут подумал… Как, говоришь, зовут этого фраера?
— Турецкий.
— Вот-вот. Он ведь сможет нам помочь.
— Как это? — не понял Боровой.
— Просто. — Апостол улыбнулся в румяные младенческие щеки. — Он работает в детективном агентстве. Значит, у него есть своя агентурная сеть, своя база данных и так далее. Мы сможем использовать все это в своих целях. Как тебе моя идея?
— Идея хорошая, — одобрил Боровой.
— Загвоздка в том, согласится ли он с нами сотрудничать, — проговорил Апостол, задумчиво подергивая пальцами нижнюю губу.
— Куда он, на хрен, денется?! — отрезал Боровой.
— Да, ты прав. Он знает, что сидит у нас на крючке, и не станет дергаться. А дернется — мы ему живо вправим мозги. — Апостол убрал ноги с банкетки и поставил их на пол. Задумчиво посмотрел на ступни, обутые в коричневые ботинки, затем поднял взгляд на Борового и сказал:
— Кстати, забыл спросить: ты больше не говорил с Батей?
Боровой покачал головой:
— Нет. Не имеет смысла. Батя — мужик упертый. Его не переупрямишь.
— Странно… Я думал, мы из одного лагеря. Может, его слегка припугнуть? На некоторых людей это действует.
— Не поможет. Батя не какой-нибудь там желторотый пацан. У него две ходки за драки. Шесть лет назад он посадил на перо своего отчима. Батя мужик серьезный, — добавил Боровой.
— Но он изменился, — настаивал на своем Апостол. — Религия меняет людей.
— Но не его. Скорей он изменит религию, чем она его.
— Но попробовать-то стоит, — заметил Апостол. — Или ты его боишься?
Боровой резко повернул к нему голову.
— Я? Боюсь? — глухо проговорил он.
— Сам же сказал, что Батя — мужик серьезный, — с невинной полуулыбкой напомнил Апостол. — Ладно, не грузись. Нет так нет. Надо бы последить за этим… как, говоришь, зовут этого фраера?
— Турецкий.
— Вот-вот. Может, пошлешь туда Мельника и Штыря? Хотя нет, Мельник и Штырь — члены Совета Двенадцати. Надо бы кого помельче…
— Можно просто поставить его телефон на прослушку, — сказал Боровой. — В бригаде есть один телефонист. Думаю, он сможет нам это устроить.
— Поговоришь с ним или лучше мне? — поднял брови Апостол.
Боровой вставил в рот сигарету и щелкнул зажигалкой.
— Язык есть — поговорю, — ответил он и выпустил изо рта бесформенный клубок дыма.
