Черные волки, или Важняк под прицелом | страница 36
— Это, по-моему, то, что надо, — сказал Турецкий. — Надо срочно взять Вертайло в разработку.
— Я тоже так подумал. И уже связался с ребятами из Твери, они будут вести Вертайло до Москвы. Здесь его перехватим уже мы.
— Смотрите не потеряйте, — усмехнулся Александр Борисович. — Вертайло — воробей стреляный.
Щеткин дернул щекой:
— Обижаешь, Саня.
— Кушать подано, товарищ генерал! — сказал Антон Плетнев и поставил на стол две чашки кофе.
— Вот спасибо! — Турецкий пододвинул к себе чашку. Попробовал кофе, почмокал губами, поморщился. — До чего ненавижу растворимый кофе. Но хоть такой…
— Не могу понять, какие у Вертайло были мотивы убить генерала, — сказал Плетнев, задумчиво шевеля бровями. — Он ведь свое отсидел. Зачем ему связываться с генералом снова?
— Не торопись с выводами, — сказал ему Александр Борисович. — Это версия, и мы работаем над ней… А пока сиди и жди гостя.
7
За столом, сколоченным из грязных досок, на задворках Петровско-Разумовского парка, сидели четверо. Одним из них был Антон Боровой — худощавый молодой человек лет двадцати пяти с суровым смуглым лицом и глубоко посаженными, недобро поблескивающими из-под выпуклых надбровных дуг темными глазами.
По правую руку от Борового восседал пухлый, широкоплечий парень с добродушным, румяным лицом, Павел Ангелин или, как звали его члены бригады, Апостол.
По другую сторону стола сидели Штырь и Мельник, тоже члены бригады, но рангом поменьше. Эти были руководителями двух боевых групп. Штырь был тощий и угреватый, как подросток, хотя ему уже минуло двадцать два. Движения его были спокойными и полными достоинства. Мельник, напротив, был суетлив и подвижен, как мышь-полевка. Маленькое лицо с вылезающими из-под верхней губы зубами подчеркивало его сходство с амбарным грызуном.
Штырь и Мельник были ужасно заинтригованы. Дело в том, что Антон Боровой запрещал членам бригады собираться вместе более чем по два человека сразу. Объяснялось это необходимостью строжайшей конспирации.
Поначалу члены бригады не понимали, зачем нужны такие строгие меры. Но со временем Боровой сумел убедить их. У Антона Борового был удивительный дар убеждения. И сегодня он собирался использовать этот дар по максимуму.
Пока же Штырь и Мельник были удивлены и ждали объяснений. От них прямо-таки исходили флюиды изумления.
Антон Боровой повернулся к Павлу Ангелину и сказал:
— Апостол, кто начнет — ты или я?
— Говори ты, — ответил, пряча улыбку в румяные щеки, Апостол.