– Часто ей «не хотелось» жить?
– Не сказал бы, что часто. По характеру Лина была оптимисткой, долго не хандрила.
– С отцом у нее какие были отношения?
– На моих глазах никаких сложностей не возникало. Да, по словам Лины, она редко видела отца. Михаил Арнольдович очень занят работой. Уезжает в свой банк на заре, возвращается домой ночью. Сюда заглядывает изредка. За все время, сколько я здесь сторожу, несколько раз появлялся с бизнесменами, чтобы слегка, так сказать, проветриться после серьезных сделок.
– Зачем же такой дворец построил? – не удержался следователь Лимакин.
Шляпин впервые за время разговора улыбнулся:
– Недвижимость всегда в цене.
– Давно вы здесь сторожите? – снова спросил Бирюков.
– Коттедж возводили по договору наши, метростроевские, ребята. Меня, как пенсионера, уговорили принять участие в отделочных работах. Живу я в Новосибирске бобылем. Жену три года назад похоронил, дети давно отделились. Узнав такое дело, когда стройка коттеджа завершилась, Михаил Арнольдович предложил мне должность, как он сказал, «управляющего имением». Зарплату пообещал в два раза больше моей пенсии. Платит исправно. Так что, отказываться от такой удачи было бы смешно.
– И в какую копеечку обошлось Ярыгину это «имение»? – опять вклинился в разговор Лимакин.
– Михаил Арнольдович не любит на денежную тему распространяться. Краем уха слышал, будто он в своем банке взял миллиард рублей долгосрочного кредита. То ли на пятнадцать, то ли на двадцать лет. Всю эту сумму, считай, и ухлопал в строительство коттеджа.
– Это ж сколько надо получать, чтобы расплатиться с таким кредитом?!
– В среде нынешних коммерсантов вести разговоры об их заработках считается столь же неприличным, как в доме повешенного упоминать о веревке.
– Миллионов пять получает?
– Пять… – Шляпин усмехнулся. – Лина говорила, что только основной оклад у президента банка больше двадцати миллионов. Плюс к тому разные премиальные, проценты от вкладов да наваристые доходы от акций. А долгосрочный кредит в период инфляции, говорят, крайне выгоден. Возвращать его можно крохами. К тому же, если в теперешнее время трудно угадать, что будет завтра, то никакой мудрец не предскажет, в какую заваруху вляпается Россия через два десятка лет. Да и сам кредитор к тому времени, возможно, коньки отбросит.
– Сколько лет Ярыгину? – спросил Бирюков.
– Сорок пять. Внешне-то он старше выглядит. Работает без отдыха. Ни выходных не знает, ни отпусков.
