— Да ты пей, пей. И закусывай. Я вот еще кусочек сыра съем и все остальное тебе оставлю, для кого заказывал-то?.. И вообще, хочу дать тебе подзаработать. Или ты тут бесплатно устроился? За харчи?
— По-разному, — словно бы засмущался Исай. — Через часок выйду туда, — он кивнул на дверь, — поиграю им маленько… Так кто конкретно, говори.
— Если б я сам знал, Исай… Ты вот сообрази. Если б я решил кого напугать до смерти, понимаешь меня? И отыскал бомбиста, который смог бы организовать… громкий шум по твоей бывшей части, ну связанной с моргом, я бы к кому обратился за помощью? А после, чтоб отвести от себя подозрение, повторил бы то же самое у себя дома, но только уже без шума. Как на такое дело смотришь?
— Ты, что ль, про исполкомовский дом? На «Киевской»?
— Слышал уже, значит?
— А кто не слышал? На лепилу намекаешь?
— Чего это ты так его, коллега твой все-таки в прошлом!
— Хрен он мне, а не коллега. Кликан у него такой среди наркошей. Так что, ему тоже подсунули?
— Нашли, говорят, да только не сработало.
— А-а, ты вот о чем? — Исай задумался, стал обеими ладонями, прямо-таки со скрипом, тереть свой лысый череп. Наконец прекратил это дело. — Тут недавно один коньки отбросил… Точней, нырнул. И не вынырнул больше. Темный тип, Додиком звали. Вообще-то, он Давид. Грицман фамилия. Наш человек. На тачке угодил прямиком в Яузу. Говорят, был уже вусмерть обдолбанный. Он вроде в друганах ходил у лепилы. Но я за это не отвечаю.
— А почему считаешь, что темный тип?
— Так говорят, — туманно ответил Исай и снова принялся за очередного рака, которого он предварил все тем же приемом — кружкой в два глотка. Ну и глутка у человека! Но с другой стороны, понял Грязнов, при халяве иначе и нельзя, можешь не успеть. А кто не успел, — известно, тот опоздал…
А про этого Додика надо будет посмотреть в оперативных сводках, наверняка факт утопления на автотранспортном средстве зафиксирован в милицейском протоколе.
— Лепилу-то ты сам знаешь? — спросил Вячеслав Иванович. — Или только по слухам?
Исай снова неопределенно пожал плечами, усиленно занимаясь раком. Мешать ему, отвлекать — было делом бесполезным.
— Я с ними не кантуюсь, — соизволил наконец ответить Исай.
— С чего это? — пренебрежительно заметил Грязнов. — Гордый, что ли, стал?
— Не-е… Я предпочитаю со своими ребятами…
— Да откуда у тебя свои-то, всю жизнь был волком-одиночкой, — возразил Грязнов.
— Был, да сплыл… Я теперь с «гиппократами» дружу.
— Чего-то новенькое?
