Ночью он спал скверно. Снилась какая-то галиматья, он просыпался и уже не помнил, что видел во сне, но осадок оставался и накапливался, потому что так было несколько раз.
Наконец он проснулся окончательно и сразу же схватился за телефон — позвонил Смагину.
— Олег, это Турецкий. Извини, что рано.
— Здравствуйте, Александр Борисович! — обрадовался Смагин. — Все нормально, я уже на ногах. Даже более чем.
— Да? — усомнился Турецкий, глянув на часы: 6.55. — А как это — более чем?
— Только что с пробежки — пять километров.
— Молодец. Скажи, когда Колыванов вскрыл дверь из спальни, где был ключ?
— Какой ключ? — удивился Смагин.
— Тот самый, которым спальня запиралась. Он был с другой стороны?
— Не знаю… — растерялся Смагин. — Я ничего не знаю про ключ.
— И ты не находил его при обыске?
— Нет…
— В кабинете Белова было спальное место? Кровать, диван, кушетка? Он там спал?
— Там было два или три стула.
— И все?
— Да.
— Это точно, Смагин? Смагин заволновался.
— Дайте подумать, Александр Борисович… Вспомнил. Два стула и табуретка!
— Значит, спать негде?
— Точно так.
— Значит, спать ему там было негде… Ты мне давал телефоны, но сейчас их нет под рукой. У тебя еще есть телефон этого Колыванова?
— Я… сейчас найду, Александр Борисович! Хотите, чтобы я у него спросил?
— Не стоит. Просто найди мне его номер.
Александр Борисович наврал. Списка телефонов у него не было не то что под рукой — не было вообще: Турецкий его банально где-то посеял. Рассеянность — профессиональная болезнь следователей. Переизбыток информации плохо влияет на вестибулярный аппарат, что сказывается на руках, которые становятся «как крюки». Эту теорию Александр Борисович вывел сам и иногда ею даже гордился. Правда, кроме Турецкого, в нее никто не верил.
Смагин перезвонил через четверть часа и продиктовал два телефона — домашний и рабочий. Турецкий выждал еще час, чтобы день уже окончательно наступил, и только тогда стал звонить.
Дома у Колыванова женский голос ответил, что муж на работе. На работе объяснили, что у слесаря сегодня выходной. Турецкий снова позвонил домой и на сей раз представился официально. Жена слесаря после некоторой заминки сообщила, что Колыванов подрабатывает ночным сторожем в частной фирме, но туда звонить нельзя. Тогда Турецкий сказал ей, что из квартиры покойного профессора Белова кое-что пропало, и он хотел бы поговорить об этом прискорбном инциденте с ее мужем. Турецкий оставил ей свои телефоны. Кажется, жена Колыванова здорово испугалась.
