— Что он нес в руке?
— Обычный пакет, но точно я не разглядела.
— Какого он был возраста?
— Молодой… Моложе вас. И одет… Может быть, он был в форме… Не поняла. Когда мы поравнялись, я сразу обратила внимание на затаенный мерцающий огонь в его глазах. И во всем его облике было что-то…
— Что?
— Ах, не знаю. Демоническое, наверное.
Александр незаметно вздохнул.
— Все же он был в форме или в гражданском?
— Нет, не могу вспомнить… Меня просто потрясло выражение его глаз.
— Ну а дальше, Людмила Иосифовна?
— Дальше он зашел в дом. И потом был взрыв. Такой страшный «бамммм» — и полетели стекла.
— А этот, ну… с пакетом?
— Больше я его не вдела.
— Спасибо вам, Людмила Иосифовна. Вот мой телефон, если вы вспомните что-то еще…
— Подождите, подождите, я еще хотела вам рассказать что-то очень важное.
— Я весь внимание.
— Я имею некоторое представление о том, как ведется следственная работа…
— Вы юрист?
«Вот тоска-то…» — снова мысленно вздохнул Турецкий.
— Я журналист, — отчеканила старуха, горделиво выпрямившись. — А журналист обязан знать все. Так вот, я хотела дать вам несколько советов по розыску преступника.
В этот момент в кармане зазвучал «Турецкий марш».
«Кажется, в первый раз в моей жизни телефон зазвонил вовремя».
— Это Моцарт, — сказала Людмила Иосифовна, важно подняв палец.
— Извините. Да, алло! Секунду, Славка, — сказал Турецкий в трубку, а затем обратился к свидетельнице: — Простите, меня срочно вызывают. Я позвоню вам, Людмила Иосифовна. И большое спасибо. Всего вам доброго.
— Да, Славка, теперь я с тобой. Ты меня просто спас своим звонком.
— Что, старушка-свидетельница тебя заговорила?
— Тихий ужас! Все время говорит о демоническом облике, то ли в форме был, то ли нет. Если в форме, то это меняет дело. Надо ждать, когда охранник Плоткин даст показания.
— Я, Саша, к сожалению, с плохими новостями.
— Очень плохими?
— Да. Звонили из больницы. Наш охранник умер.
Вдова генерала Смирнова приняла гостя из Генеральной прокуратуры в кабинете своего покойного супруга. За прошедшие сутки Елена Станиславовна резко изменилась: она выглядела на десять лет старше, нежели казалась на похоронах, черты лица ее заострились, приобрели какую-то жесткость.
Изменилось и ее поведение: видно было, что теперь она вполне овладела собой и не даст себя застать врасплох. Поэтому Турецкий тоже взял деловой тон и не стал тратить время на реверансы.
— Елена Станиславовна, прежде всего мне необходимо услышать всю историю от вас, от начала до конца. Учтите, пожалуйста, что вы наш единственный свидетель.
