– Ярик, – пролепетала женщина, – ну почему ты не улетел в Париж?
– Кто тебе сказал про нас? – спросил тенор и снова послышался звук наливаемого спиртного.
Стало очень тихо, я решила сосчитать до трех, встать и спеть им песенку.
– Ну? – уже пьяно взметнулся тенорок. – Чего же ты не стреляешь? Ты всегда был трусоват. Прибить меня в своем доме, безоружного, на это тебя хватит. На это тебя хватит. А еще – ты не только трусоват, но и глуповат. Ты не заметил как я прибрал к рукам твой бизнес, а потом и твою жену. Так что у тебя действительно теперь один выход – убить меня пока я безоружен, пока я в этом доме. Кстати, что ты будешь делать с телом?
– Откуда этот торт? Я не заказывала! – женщина упорно не хотела верить в драматизм ситуации и отвлекалась на детали.
– Безоружен, говоришь? – тихо спросил Балашов. – Ладно, я дам тебе оружие. И мы уедем из этого дома. И будем стреляться. Ты в меня, я в тебя – все честно.
– Псих, – сказала женщина.
– Идиот, – сказал тенор, и мне показалось, что он опять налил себе порцию спиртного.
И тут в отдалении послышалась канонада салюта. Коттеджный поселок был далеко от города, и звуки фейервека сюда долетали так, словно кто-то на улице старательно выбивал ковер.
– С Новым годом! – с усмешкой сказал Балашов.
– С Новым счастьем! – крикнула я, выпрыгнув из торта, но станцевать не смогла: сильно затекли ноги.
Все уставились на меня.
– Я это не заказывала, – испуганно сказала женщина. Она была красавица: белокурые волосы, восхитительная кожа, тонкие черты лица и глаза необыкновенного фиолетового цвета. Она была красавица и знала об этом.
– Это не мой подарок, – сказал тенор, худощавый мужик с внешностью английского сенатора.
– От госпожи Булгаковой и Андрона, – зачем-то объяснила я им.
– Ах, от кондитерской фабрики! – воскликнул сенатор.
– Я же сказал, сиди тихо! – зарычал на меня Балашов.
– Ты ее знаешь? – Кира перевела взгляд с меня на Балашова.
– Булгакову? – тенор сильно себя любил и предположить, что почти ревнивый вопрос Киры относится не к нему, не мог. – Разумеется, знаю. Я разместил у нее большой заказ. Ты же сама просила поощрить фабрику за роскошный подарок Эле.
– Да не ты, а ты! – занервничала Кира.
– Первый раз вижу эту бабу! – не очень уверенно сказал Балашов.
– Так вот кто звенел! – догадалась вдруг Кира.
Мне все это очень надоело. Лучше я буду кормить сырками бездельника Вадика, чем участвовать а театре абсурда, где главный режиссер – господин Балашов.
