Сергей Иванович посмотрел на племянника Валентины с многозначительной ухмылкой, про которую, если бы Саша не знал очень хорошо свою тетку, мог бы подумать прямо-таки черт-те что, вплоть до… Но он сразу же решил, что про свою любовь бывший моряк в пренебрежительном тоне, да и с нехорошим подтекстом вряд ли стал бы рассказывать, не рискуя при этом схлопотать по уху. И успокоился. Но тетку послушать все равно будет интересно. В нормальной, домашней обстановке…
Итак, с первого дня управляла всем производством Валентина лично. В штате у нее была повариха, двое официантов — семейная пара, они же — помощница повара и бармен, ну и кассирша, пожилая женщина-пенсионерка, вместо которой, когда та болела, садилась за кассу сама хозяйка. Штат, как говорится, невелик, но вполне надежен. Во всяком случае, все хорошо и давно знали друг друга, являясь, по сути, соседями.
Сейчас в закрытом для посетителей кафе поварихой Оксаной был объявлен аврал. За прошедшую ночь, пока холодильник был отключен, в лотках, на которых были сложены мясные и рыбные полуфабрикаты, появились первые признаки воды. А это могло означать только одно: началась разморозка, процесс, как говорится, пошел, и, если в ближайший час-два не включат в городе электричество, продукты «потекут». Другими словами, начнется все ускоряющийся отсчет объема убытков.
Пока шли сюда, Александр Борисович, решительно ничего не понимавший в таких специфических проблемах, как те, что заботили, прежде всего, Валентину Денисовну и ее штат, и Сергей Иванович, как-то все-таки разбиравшийся в них, пытались найти удобоваримый выход. Ибо ни одному, ни другому не хотелось, чтобы «бизнес» накрылся медным тазом. Турецкий высказал в этой связи некоторые «смелые», как он посчитал, предложения, и они неожиданно встретили поддержку у его намечающегося родственника. Как-никак заинтересованность в том, чтобы не разорить тетку и будущую супругу, была обоюдной.
Таким образом, придя к некоторому консенсусу, они и вошли через служебный вход кафе «Услада». И, едва войдя, уже поняли, что Валентина оказалась права. Правда, пока только отчасти.
Штат в поте лица, несмотря на то что было еще относительно рано и жара на город пока не навалилась, трудился над тем, чтобы хоть как-то сохранить размораживающиеся продукты. Само кафе было, разумеется, закрыто по техническим причинам, объяснять которые никому и не требовалось. Столики в зале были сдвинуты, и на них официанты и повариха, подостлав вокруг тряпки и старые газеты, расставляли те лотки, в которых уже была вода. Мясо глубокой заморозки еще терпело, слава богу, а вот куры и рыба «поплыли». Тушки вынимали, обтирали и заворачивали в сухую бумагу. Воду же всех оттенков — от розовой до буро-красной — сливали в ведра. Но с этими продуктами еще трагедии не было. Гораздо хуже обстояло дело с теми, которые еще с вечера были вынуты для разморозки и утреннего приготовления блюд в соответствии с выставленным у входной стеклянной двери меню. Вот они, по сути, больше ждать не могли. Требовались какие-то неординарные меры. На пришедших, один из которых — Сергей Иванович — был всем здесь знаком, смотрели с надеждой.
