Виталий остановился.
Четверка впереди тоже остановилась неподалеку от него. Сзади шаги тоже прекратились. Виталий равнодушно оглядел стоящих впереди, про себя отметив, что этих четверых он вполне мог бы вырубить и в одиночку. Обернулся. А с этими будет посложнее. Трое так себе, а вот четвертый здоровенный амбал.
«На Маяка похож, — подумал Виталик. — Сколько ни бей по роже, все по фигу».
Маяком звали его приятеля из Тучкова, дома у которого друзья постоянно зависали. Круглую ночь на втором этаже у него горел огонь, за что Маяк и получил свою кличку. Больше всего он был знаменит тем, что каждый раз, напиваясь самогона, предлагал любому с трех раз его вырубить. Насколько было известно Виталию, это не получилось ни у кого. А вот кончил Маяк плохо. Подсел на «винт», потом на героин. А потом умер.
«И было ему тогда семнадцать лет, — подумал Виталик. — Тогда казалось много, а мне самому скоро семнадцать будет».
Он снова посмотрел в сторону детской площадки. К нему приближалась еще одна фигура.
«Тоже здоровый, — подумал Виталий. — И наверняка при кастете».
«Основной» приблизился и остановился в двух метрах. Теперь, при свете фонаря, Виталий мог хорошо разглядеть его лицо.
Парень был выше его примерно на полголовы, на лице презрительная усмешка.
— Что же это с нами не здороваются? — поинтересовался он у своих. — Нам это обидно. — Он перевел взгляд на Виталия. — Здороваться полагается, когда в чужое место приходишь.
Отступать было некуда.
— Это тебя уркаганы так разговаривать научили, когда ты у них шестерил? — улыбаясь, спросил Виталий. — Или, может, подслушал где? Сам-то на блатного не тянешь.
— Сявка вякает? — делано удивился парень, по-прежнему обращаясь к своим. — Ты что же, сявка, вякаешь?
— А мы нагнем его раком, — заржал кто-то сзади, — и будет все пучком.
Остальные тоже заржали.
— Раком тебя нагибать будут, — не оборачиваясь, парировал Виталий. — Когда в камере парашу зубной щеткой драить будешь.
Смех прекратился.
— Слушай, Метис, чего мы с ним телимся? — снова прозвучал тот же голос.
И все заговорили одновременно:
— Отмудохать его надо.
— Дерьмо жрать заставим.
— Тихо! — прикрикнул Метис.
Гомон стих.
— Мы же не шпана какая-нибудь. Дадим человеку возможность извиниться. Мы уважаем смелых пацанов. И всегда рады гостям. — Он сделал паузу. — Мы только хамов не уважаем. Не уважаем и не любим.
Прекратив речь, он выжидающе посмотрел на Виталия.
Виталий выдержал его взгляд спокойно.
— Ну так как, мы желаем извиняться?
