— А тут, Слава, написано все, — откликнулся Турецкий. — Побочное действие. Возможны сонливость, головокружение, мышечная слабость; редко — спутанность сознания, депрессия, нарушения зрения, диплопия, дизартрия, головная боль, тремор, атаксия. При длительном применении возможно развитие лекарственной зависимости, нарушения памяти.
— Опля! Вот это уже серьезно. Сонливость, головокружение, мышечная слабость…
— А что мы-то с того имеем? — разочарованно спросил Володя.
— То есть как? То, что Асафьев и проиграл, и погиб вовсе не просто так. Он был отравлен. Фактически мы имеем дело с убийством.
— Ой ли? А если Асафьев просил воду действительно чтобы запить лекарство? Трагическая случайность? Или вообще решил таким способом покончить с внезапно наскучившей жизнью?
— Тут ты прав, к сожалению, — Турецкий покачал головой. — Но зато теперь у нас остается выбор только из двух вариантов: либо Артур принимал препарат сам, либо ему его незаметно подложили. И сделать это мог только тренер Барков. У нас есть достоверные свидетельские показания и признание этого факта самим Барковым. Ну что? Попробуем надавить на тренера еще раз?
Однако, как показывал предыдущий опыт, Барков не очень-то «давился». У него была «железная» непоколебимая позиция: да, был на корте, да, принес воду спортсменам — это не преступление. При таком подходе свидетельство судьи на вышке теряло силу, поскольку Барков охотно соглашался с его показаниями. Даже то, что Асафьев стал играть заметно слабее, после того как выпил воды, признавал, объясняя это психологическим сломом соперника, настроившегося на быструю победу. А незапланированный перерыв напрочь, мол, выбил его из колеи.
Единственное существенное противоречие в показаниях имелось между Барковым и Грайнером. Директор Теннисного центра подтвердил готовность дать показания о предыдущих случаях «помощи» тренера своим детям. Барков же в ответ на заявления следователей о наличии порочащих его сведений упорно молчал. И Турецкий решился на очную ставку. Решился скорее от безысходности. Потому что остальные следственно-розыскные мероприятия результатов пока не приносили.
Были допрошены теннисисты, с которыми дружил Асафьев, и гимнастки из сборной страны. Найдены школьные друзья-приятели. Ярые поклонники и поклонницы из фан-клубов спортсменов. Ближние и дальние родственники. Все скорбели, жалели, но пролить свет на причины странной игры Артура в последнем матче или добавить что-то к уже известным обстоятельствам его нелепой гибели не могли. Были подняты медицинские карты. Проведены консультации с медиками. Однако и состояние здоровья Артура никоим образом не свидетельствовало о том, что у него были возможны такие внезапные недомогания.
