— Ты опять налил мне коньяк, Гарольд? Я, кажется, просил водки. Этой вашей удивительной м-м-м… перцовочки.
— Водку пьют из стаканов! — категоричным тоном заявляет мой друг. Рубашка расстегнута, на щеках красные пятна, волосы на затылке слиплись от пота. Глаза как два синих озера в сумерки.
— Так дал бы стакан.
— Но ты взял рюмку. Из отвр-р-ратительного набора. Редж, дай-ка сюда… О, какой и-идиотский бордюрчик! В Неаполе такую фигню продают негры на привокзальной пощади, на Piazza Garibaldi. По евро штука. Ты знаешь, на этой площади статуя Гарибальди без лошади — единственный случай на всю Италию.
— Почему?
— Так неаполитанские мальчишки сперли лошадку-то! — радостно объясняет Гарольд, — на, ты пей давай…
— Но водку пьют из стакана?
— Ну?
— Так зачем ты дал мне рюмку?
— Что значит зачем, Редж? Хороший коньяк, дагестанский, это не «Хэннеси» твой поганый.
Реджинальд снова смотрит в камин. Его глаза оживают красно-рыжими бликами.
— Скажи-ка мне лучше, на что ты готов ради этой своей, м-м-м… «истины», Гарольд?
Мой друг фыркает. Что-то наливает себе. Кажется, тоже коньяк. Залпом пьет.
— Вот так вот серьезно, Редж?
— Серьезно.
— Почему ты спрашиваешь? Хотя мало ли странных вопросов задают странные англичане. Да на все я готов, на все. Душу нахрен продам!!! Доволен?
Реджинальд смеется. Но глаза невеселые.
— Это неправда.
— Почему еще?
— Ты отказался использовать «анаграммы», Гарольд.
— Да за кого ты меня принимаешь, черт подери, а!? Я свою душу продам, свою, понимаешь ты это или нет!? И вообще, мы это не обсуждаем! Эта тема закрыта!! Кажется, я уже тебе намекал. Просто обнамекался весь!!! Могу сказать еще раз, по-английски: it-is-not-a-subject-to-discuss!
— А говоришь, на все. Ты своему слову хозяин: сам дал — сам взял.
— Не юродствуй, ироничный донельзя англичанин!
На некоторое время воцаряется молчание.
— У тебя есть семья, Гарольд? Дети?
— Нет, а что?
— Если бы была, то тебе нашлось, чем с женой заняться, вместо забавных затей получать «истину» в последней инстанции. Правда, Александр?
— А идите вы оба! — не выдерживаю я.
— И это говоришь мне ты, Реджинальд!? Интересное дело, а кто как не ты сделал большую часть работы!? И, кстати, ты-то сам женат?
— Нет, — коротко ответил Реджинальд, — а с чего ты взял, что меня интересует «истина»?
— А что же еще?
— Ну, меня интересуют довольно много разных вещей. Например, деньги. Но не «истина» и не твоя гипотетическая космическая струна, ты уж извини.
— Заткнись-ка ты лучше!! — при упоминании струны Гарольд вздрагивает как от пощечины. Я с беспокойством смотрю на него. Хотя вряд ли ему будет хуже, чем последнюю неделю, — Редж, а ты правда лорд?
