Когда мы проходили мимо кабинета Заведующего Главной Лаборатории, дверь внезапно распахнулась.
— … да ну не могу я уже ничего отменить, поймите же Вы наконец, господин заведующий, — услышал я напряженный голос председателя. Биркенау вылетел из кабинета и только тут заметил нас. Несколько секунд он стоял неподвижно, потом как-то неловко дернул головой, изобразив приветствие, и быстрым шагом пошел в Зал Заседаний. Его догнал председатель, они оба скрылись в зале, и наступила тишина.
Некоторое время мы шли молча.
Де Краон первым нарушил молчание.
— У Вас работает профессор Йозеф Аушвиц Биркенау? — спросил он Гарольда.
— Не только работает, он у нас заведующий. Все десять отделов, больше тысячи человек, подчиняются ему, его Главной Лаборатории.
— Я думал Йозеф — первый заместитель директора токийского Университета.
— Да, был несколько лет назад. Теперь вот у нас. Он там занимался «радужными анаграммами», может, слышали? Удивительные эксперименты с биологическими «черными ящиками», просто уникальные эксперименты, я бы сказал! А потом почему-то все бросил и перебрался к нам, ведет вот сейчас этого заср… этого Алоиса.
— Да, я что-то слышал об этом, — звучный, хорошо поставленный лекторский тон де Краона не выражал никаких эмоций.
Кабинет Гарольда был просторный и нежилой. При входе взгляд тут же останавливался на необъятной полке с книгами, от пола до потолка. Гарольд сварил кофе на маленькой плитке. Де Краон расположился в кожаном кресле, листая толстый том диссертации. Потом отложил ее, склонил голову набок, смотря своими огромными бесцветными глазами куда-то мимо меня. Помолчал несколько долгих минут. Полуприкрыл глаза, став похожим на сонную ящерицу. У него были тонкие почти прозрачные веки.
— Ошибки находить легко, — наконец изрек он. Посмотрел на Гарольда. Взял у него чашку кофе.
— На странице 37, 60 и 366 есть теоремы, доказательства которых некорректны. Однако это не повод уничтожить всю работу целиком… замечательный кофе, спасибо. Скажите, Гарольд, какая на защите аудитория?
— В смысле?
— Кто будет слушать эту работу?
— Ну… решение по защите будут принимать в основном профессора департамента Фундаментальной Математики, мы практически всех уже видели.
— Будут еще философы, журналисты?
— Да нет, упаси боже! Что за странный вопрос?
Де Краон устало закрыл глаза, словно разговаривая с непонятливым учеником. Пожалуй, он все-таки был старше нас с Гарольдом.
— Это естественный вопрос. Определенные аргументы хороши для определенной аудитории, — терпеливо пояснил он и снова замолчал на некоторое время.
