— Не говорила, — ответил Щербак, — она на него обиделась. Он ее повесткой вызвал, а муж ей устроил скандал по этому поводу.
— Ладно, значит, Гройцманом, если таковой существует, я займусь сам. Ты, Николай, раз уж начал, копни поглубже, что там с банкротством, а заодно конкурентов Минчева, может, эти люстры вообще уже вышли из моды, и все их производители разоряются. А ты, Сева, сходи поговори с соседями, осмотрись и вообще. С домработницей я тоже поговорю сам, посмотрю квартиру на предмет проникновения не через дверь, узнаю, как и где хранилось ружье и все, что касается дня самоубийства.
— Может, давай, пока ты с Гройцманом не поговоришь, не будем с остальным заводиться? — предложил Сева. — Вдруг выяснится, что Минчев был шизиком?
— Шизиков, Сева, тоже очень даже убивают, особенно за большие невозвращенные кредиты, — заметил Денис. — Так что давайте гонорар отрабатывать.
Вениамин Аркадьевич листал материалы дела, с презрением покачивая головой. «Элитный» жилищный комплекс. По всем ведь документам это чертово Покровское-Глебово проходит как «элитный» жилищный комплекс! И по нашим, милицейским, и по градостроительным.
Кто бы всем им, дуракам, объяснил, что «элитными» щенки бывают, а то, что предназначено для элиты, обозначается словом «элитарный»! И это даже он, Штур, понимает — а он не филолог, а следователь всего-то навсего. Мелочь, конечно…
Такие якобы мелочи вечно выводили его из себя. Вот и дикторы телевизионные нынче повадились вводить в язык «новые нормы». То и дело слышишь «о-дно-врЕ-мен-ный» с ударением на третьем слоге, «о-бес-пЕ-че-ни-е» с ударением на третьем слоге… Душить, душить безграмотных уродов, а не на экран выпускать! Давно понятно, что редакторы программ русского языка не знают. А вообще есть они сейчас, редакторы эти, или поувольняли за ненадобностью? Может, вовсе такую должность упразднили? Раз политической цензуры больше нет, так и языковую — к ногтю? Свобода! Вот эта девочка, например, третий год по ящику вещает. Неужели же за все это время ни одного знакомого у нее не нашлось, который бы честно сказал: «Катенька (или Машенька, или Леночка, черт ее знает), по-русски говорят „одновремЕнно“! Если какой-то кретин решил проверять ударение словом „время“, так это его личная беда, не неси ее в массы! На ударения, да и вообще на языковые правила, мода распространяться не может! Не может быть „модным“, к примеру, говорить „ехай“ вместо „езжай“ — потому что слова „ехай“ нет в природе!» Или нет в кругу ее знакомых никого, кто бы об этом знал? Позор, позор… Вениамин Аркадьевич с негодованием переключал канал, но тут же другая дикторша выдавала что-то уж совершенно вопиющее, и Штур в ярости принимался нажимать на все подряд кнопки пульта.
