— Ширяев на месте?
— Вы по какому вопросу? — ответил сержант.
— Ты, сынок, случайно не из Одессы? — отеческим тоном поинтересовался Ковригин.
— Нет, а что?
— В Одессе очень любят отвечать вопросом на вопрос, — ухмыльнулся Ковригин, довольный шуткой. — Черкани пропуск, мне с ним поговорить надо по делу.
— Паспорт, — сухо ответил сержант.
Через пару минут Ковригин оказался по ту сторону решетки. Оказавшись в сердце казенного учреждения, он с любопытством огляделся по сторонам и пошел к лестнице, ведущей на второй этаж. В конце коридора, в темном тупике, лицом к стене стоял гипсовый бюст Ленина. Ковригин ему ухмыльнулся и подмигнул, вспомнив старый армейский стишок, который всегда приходил ему на память в связи с личностью вождя мирового пролетариата:
Разрубил березу на поленья
Он одним движением руки.
Мужики спросили: «Кто ты?» — «Ленин!»
Тут и охренели мужики.
Кабинет заместителя начальника райотдела выделялся среди остальных добротной, сверкающей лаком, широкой дверью, на левой половине которой сияла солидная гравированная табличка с именем и должностью владельца.
С майором Ширяевым, по местной кличке Шерифом (по слухам, сам же Ширяев ее себе и придумал), Василий Ковригин недавно встречался. Встреча эта носила характер частного визита, выражаясь языком дипломатического протокола, и оставила в душе Ковригина неясный осадок.
…Он с утра был дома, занимался ремонтом — при помощи электросверла, на котором закрепил щетку-насадку, соскабливал с потолка на кухне слой пожелтевшей побелки.
Работа эта, как известно, пыльная, шумная и грязная. Они с Еленой откладывали ее до лета, но теперь, после ограбления, решили: раз уж в доме все равно все стало вверх дном, не расставлять обратно все по местам, а навести настоящий порядок. Поэтому с утра в воздухе висела белая удушающая пыль, все полы покрывали слои газетных листов, а мебель, сдвинутая по углам, была укрыта старыми простынями и покрывалами. Елена, чтобы не дышать ядовитой пылью, ушла в баньку и устроила генеральную стирку.
И вот в разгар домашнего землетрясения у ворот их дома остановилась белоснежная, как платье новобрачной, машина, из нее вышел лысый полный мужик в замшевой куртке и, с любопытством поглядывая на ковригинские окна, направился через двор к крыльцу.
Оказалось, сам Шериф пожаловал, собственной персоной.
— Решил, наверное, посмотреть, что за кореш муровскому начальству объявился в нашем колхозе, — смеясь, говорил потом Василий.
