Девушка внезапно спохватилась и, вспыхнув, умолкла. Очевидно, проговариваться насчет своего деревенского происхождения в ее намерения не входило.
— А откуда вы родом? — поинтересовалась бестактная Галя.
— Из Башкирии… Только я давно уже в Москве, и с пропиской у меня все в порядке. У меня тут тетка живет… А в Москве я пять лет… почти шесть живу.
— Сколько же вам лет? — удивилась Романова.
— Двадцать шесть! — гордо ответила Настя и посмотрела на свою собеседницу с видом победительницы: девушке явно нравилось, что все ее принимают за несовершеннолетнюю, а когда узнают, сколько ей лет на самом деле, таращатся, открыв рот, — в точности как эта оперативница.
Спустя полчаса Галочка Романова покидала театр, запасшись предварительно домашним адресом фотохудожника, сотрудничавшего со здешней труппой.
Александр Борисович Турецкий оказался прав: фотохудожник здесь был один и постоянный, хотя в штате не числился, а получал гонорары за каждую серию снимков по спектаклям. Все бы хорошо, но после разговора с Настенькой уверенность капитана Романовой в том, что убийцей скорее всего является Альбина Викторовна Крутицкая, сильно пошатнулась. Отчего-то она интуитивно доверяла мнению и, соответственно, рассказу уроженки Башкирии. Артисткам — в том числе и понравившейся ей Нинель Каплер — доверяла не слишком, а вот Настеньке — вполне… И если все так, получалось, что в данном случае тянут они «пустышку». И радовать это не могло никого: лично ей, Гале, работать по версии— «пустышке» не доводилось уже давно.
«Живописцы, окуните ваши кисти…»
В то время как Александр Борисович Турецкий общался с вдовой убитого, его подчиненный Валерий Померанцев проводил время куда более познавательно: так уж вышло, что до сих пор ему не приходилось тесно сталкиваться с представителями современной братии живописцев. И единственная ассоциация, которую они у него вызывали, была разве что строчка из известной песни Булата Окуджавы, которую во дни его юности распевали почти в каждом доме.
Конечно, Валерий мог вызвать авторов роковой выставки, Евгения Расина и Игоря Кима, вместе с их подружками в прокуратуру — хоть всех вместе, хоть по одному. Однако для начала он всегда предпочитал понаблюдать свидетелей, проходивших по тому или иному делу, в их естественной среде. Ну а поскольку оперативников, на профессионализм которых можно было положиться, катастрофически не хватало, Померанцев почти всегда эту часть работы делал сам.
