— Да не волнуйтесь вы так, — и сам заволновался Володя. — Ни в чем мы его не подозреваем, просто проверяем всех, с кем контактировал тот самый московский бизнесмен, о котором вы упоминали…
— Что-то случилось?..
— Его убили несколько дней назад… Если точнее — неделю назад.
Елагина слабо улыбнулась и покачала головой:
— Что ж, я всегда говорила — Бог видит, кто кого обидит… Вы в Бога верите?
Яковлев неловко пожал плечами, потом все-таки кивнул.
— Я — верю. — В голосе Елагиной появилась, впервые за весь разговор, твердость. — И никакого мщения не признаю, я так Паше и сказала, еще в самом начале: вот увидите, Урюпин свое тоже получит… Обязательно получит, хотя убийство — это… это ужасно!..
Елагина содрогнулась, секунду помолчала, но потом продолжила:
— Значит, неделю назад… — Она нахмурилась, перебирая что-то в памяти. — Это была пятница? Точно, пятница… Значит, у Павлика есть это… как его?
— Алиби?
— Кажется, наверное… В прошлую пятницу мы почти весь день были в банке, клали в ячейку деньги за квартиру… Не полностью, а только аванс… Потом, уже вечером, ездили к нотариусу, мы там вместе с Машенькой пробыли очень долго… Очередь оказалась огромная, девочка вся измучилась, плакала… Но нас все равно никто вперед не пропустил: люди сейчас такие… Сами знаете, наверное… Когда мы все, наконец, оформили, было уже совсем темно.
— Нотариус частный?
— Частный, — кивнула Людмила, — я вам дам его адрес. Вы ведь все равно будете проверять?
— Буду, — согласился Володя. — А потом вы, насколько я понял, поехали домой, сюда?.. Павел Григорьевич ведь теперь живет здесь?
— Да. Но прописки пока нет, я собираюсь начать его прописывать в понедельник… А домой мы поехали не сразу, мы еще к Васиному адвокату заезжали.
— Для чего?
— Чтобы он по своим каналам сообщил Васеньке побыстрее, что все в порядке, квартира продана… У него есть такая возможность.
— Не помните, во сколько приехали домой?
— Помню, в половине двенадцатого ночи, я посмотрела на часы, потому что никак не могла решить, будить ли Машеньку, чтобы покормить: она в конце концов так измучилась, что уснула.
— Понятно… — Володя сочувственно посмотрел на Елагину и, поколебавшись, спросил: — А что же ваша мама — совсем не помогает?
— Моя мама, — тихо ответила Людмила, — второй год лежит у сестры после инсульта…
— Извините, — пробормотал Яковлев и поднялся. Конечно, так или иначе, проверять сказанное Людмилой придется: и с покупателем квартиры встретиться, и с Павлом, когда проспится, и с адвокатом. Но, положа руку на сердце, он и без всякой проверки верил жене Елагина. Верил интуитивно. А интуиция опера пока что не подводила.
