Падал мягкий снег, искрясь в голубом свете фонарей ослепительными звездочками. Оля залюбовалась снежинками, а они медленно садились на ее лицо и тут же таяли, слегка щекоча. Она улыбнулась — какое счастье приехать домой! Хотя за эти три дня она успела соскучиться по Оути и мысленно написала ему уже не одно письмо. И по вечерам, когда он звонил, она взахлеб рассказывала ему обо всех мелочах, боясь что-нибудь упустить. Для Оути в ее жизни все было важным — даже то, с кем из подруг она успела повидаться, какую книгу читала перед сном сегодня вечером, какая программа по телевидению ей понравилась… «Я люблю тебя, Оути», — прошептала она, представляя, что он в этот миг слышит ее слова. По улице пробегали запоздавшие прохожие, почти все несли в руках какие-то пакеты, торты, во всех окнах горел свет. Оля завернула в арку своего двора.
Андрей Борисович решил накрыть стол по всем правилам, как это делала его мама, когда еще была здоровой. Он застелил стол белой скатертью с кружевными уголками, ее особенно любила мама и доставала только по большим праздникам. Поставил бутылку шампанского и фужер. Подумал и решил поставить второй, чтоб стол выглядел не так сиротливо. Разложил на тарелке мясную нарезку, сыр, открыл баночку консервированного горошка и для придания ему праздничного вида выложил на тарелку аккуратной горкой. Нарезал белый хлеб, купленный по дороге из университета во французской булочной, и намазал маслом, положив сверху густой слой красной икры. Удовлетворенно окинул взглядом непривычно красивый стол и иронично подумал: «Мой ужин скудным не назовешь. Вполне праздничный, и сервировка богатая, мама одобрила бы. Хрустальные фужеры, тарелки веджвудского фарфора — привез из Англии еще при маме. Как она тогда гордилась его успешным выступлением на Международном конгрессе математиков! Он привез ей сборник тезисов докладов конгресса, и она, вычитав его фамилию на английском языке, даже просияла: „Сынок, ты вышел на международный уровень! Я так горжусь тобой!“
Прервав воспоминания, Андрей включил телевизор и скучающе, вполглаза смотрел на мелькающие оживленные лица, призывающие дружно радоваться наступающему Новому году. Прикрыл устало веки, и вдруг перед его глазами возникло лицо Оли. Да так явственно, что он даже вздрогнул от неожиданности. Необъяснимое волнение охватило его, и он почувствовал, как кровь прилила к его лицу, нежность сладкими волнами наполнила все его естество…
