Мишка кивнул и мы законопослушно добрались до гаража. Хорошо, что всех охранников предприятия мы регулярно снабжали пивком. Они стали ужасно нелюбопытные и беспрекословно впустили бы нас на территорию, даже если бы мы прибыли на самолете. Кроме того, что нужно было сменить тачку, я хотел забрать свой жилет с деньгами и телефоном.
Я зашел в подсобку и быстро переоделся. Баксы были в сохранности, но кто-то пошуровал в жилете, потому что лежала пачка не в верхнем внутреннем кармане, а в нижнем, огромном, куда при необходимости помещалась бутылка пива или даже зонт. Кто-то рылся в моих шмотках, и деньги не соблазнили его. Ну не тело же искали у меня в кармане. Думать было некогда. Мишка выгнал из гаража микроавтобус Делику, которую с утра чинили наши механики. Вполне приличная машина для непредвиденных обстоятельств. Мишка уже буксанул полным приводом, когда я его остановил.
— Давай ко мне. Нужно деда предупредить. Бегать мне неизвестно сколько, пусть с ума не сходит.
Мишка молча крутанул руль в другом направлении.
Сазон громыхнул из-за двери:
— Кто?
— Свои, — рявкнул я в ответ. Загромыхали замки и цепи. Сазон холил и лелеял неприступность нашей квартиры. Обзавелся панорамным глазком, двойной дверью и навороченными замками. На этом наши вложения в квартиру заканчивались, ремонт был скромным, обстановка спартанская.
Сазон был не один. У него в гостях сидел Елизар Мальцев. Они расположились на кухне, где на столе красовалась бутылочка Хеннеси и неслабая закуска: ветчина, сыр, шоколад, фрукты и даже креветки. Дед, заимев деньжата, никогда не терялся среди товарного изобилия. Сазон закатил пир и позвал друга. Елизар был младше деда лет на десять, сохранил роскошную седую шевелюру и веселый блеск в голубых глазах. Они дружили с незапамятных времен, и когда собирались, горланили под бутылочку о машинах и бабах. Лучше всего охарактеризовал Елизара сам Сазон:
— Писатель дрянной, но человек хороший, — сказал он как-то.
Мальцев действительно писал и даже издавался в местном издательстве. Иногда его печатали в газете под рубрикой «Наши таланты». Читая иногда для приличия его стишки, дед орал ему прямо в лицо:
— Херня!
Елизар не обижался.
— Зато от души, бля! — кричал он в ответ.
Я был согласен с дедом. Многие «шедевры» Елизара я помнил наизусть и пользовался ими в качестве анекдотов.
"Морозом щеки дубятся
Тверды как дверцы трактора
Чего хотим — пусть сбудется
Лучшай, работа транспорта"
Пару раз критики назвали его самобытным, и он, приняв на грудь, с усиленным рвением сочинял:
