— Молодой человек, вы могли бы… в некоторой степени… выбирать свои выражения? Так сказать, сократить свой лексикон за счет вульгаризмов и сленга?
Теперь уже пришлось икать Воронцову и Мыскину.
…По всей видимости, это был дипломированный дворник, не привыкший к крепким выражениям. Среди представителей этой профессии можно часто встретить кандидатов и даже докторов наук и профессоров.
— Простите, — вежливо сказал Сергей. — Просто настроение плохое. Извините за дурацкий вопрос… а кем вы были до того, как взяли в руки эту самую… метлу?
— До того, как я взял в руки метлу, я был преподавателем университета, молодой человек, — ответил дворник-интеллигент, не прерывая работы.
— Поня-а-атно, — протянул Воронцов. — Если бы тут был Юджин, то он не замедлил бы рассказать анекдот… ну, например:
— Алло, это Соломон Моисеевич?
— Да, молодой человек.
— Доктор математических наук?
— Да, это я.
— Лауреат Государственной премии?
— Совегшенно вег`но.
— Действительный член Российской академии наук?
— Абсолютно пг`авильно.
— Так что же ты сидишь в своей котельной, жидовская моррррда, если у меня все трубы протекают и я уже три раза вызывал слесаря?!!
…Дворник вежливо улыбнулся, но в общем и целом было видно, что анекдот не привел его в восторг.
— Нужно позвонить, — сказал Сергей. — У меня телефон за неуплату отключили. Значит, с автомата звонить придется.
— Кому звонить-то? — спросил тот.
Сергей неожиданно широко и весело улыбнулся Мыскину и ответил:
— Гражданину очковой змее.
* * *
— Я слушаю.
— Доброе утро, Сергей Борисович. Конечно, для меня это утро было не самым добрым из тех, которые мне пришлось встречать на своем веку, но тем не менее я надеюсь это поправить.
— Сергей?
— Совершенно верно. Это я.
— Вы подумали над моим предложением?
— Да, — ответил Сережа Воронцов.
— И что же вы надумали?
— Пожалуй, я приму его. Вчерашний мой отказ был вызван только первейшей заповедью бизнеса… вы сами должны ее прекрасно знать: никогда не соглашаться на первое предложение. Ну, вы знаете, если я знаю, а ведь никогда никакой коммерцией не… ну да ладно. Есть тут одно «но»…
— Что это за «но»?
— Мой гонорар должен составить не тысячу долларов, как вы говорили накануне.
— Ну что ж. Сколько же вы просите?
— Восемь.
В трубке наросло стылое молчание. Потом холодный голос Романова отчеканил.
— Это составит больше половины концертной ставки самого Аскольда. Ведь мы и договорились с фирмой-организатором получить за один концерт тринадцать тысяч.
