А Гришку Нищина — самого счастливого — взрывной волной выкинуло из окна, что спасло ему жизнь.
* * *
Когда мощный взрыв, донесшийся до ушей Аскольда и Алика Мыскина глухим ревом, сорвал с петель дверь в их запертой комнате, с губ Принца сорвалось короткое сочное ругательство, а Мыскин изогнул свое почти двухметровое худое тело и рявкнул:
— Урррроды!!!
— Все, конец этим уродам, — с удивительным спокойствием откомментировал обычно импульсивный и несдержанный на язык Аскольд. — Пить надо меньше.
— А ведь горим, — сказал Алик Мыскин, когда в обнажившийся дверной проем поползли клубы густого серого дыма, а потом завопил:
— Эй, кто там! Не было такой договоренности, чтобы нас жарить. Контрольный выстрел в голову — это милое дело… а эти инквизиторские штучки с огнем вы бросьте!!
Разумеется, ему никто не ответил.
И тогда Мыскин, рванувшись изо всех своих сил, внезапно разорвал веревки, продемонстрировав силу, которую едва ли можно было заподозрить в его тощем длинном теле, и повернулся на бок, высвобождая правую руку и начиная срывать ее обрывки своих пут.
— И меня тоже, — сказал Аскольд, с тревогой наблюдая за манипуляциями своего товарища по несчастью.
…Тем временем дышать стало совсем нечем. Тяжелый, удушливый дым слепил глаза, карабкался и полз в легкие.
Скудную обстановку, потолок и стены заволокло серыми, с черными полосами, густыми клубами.
Алик освободился, поднялся на ноги, разминая затекшие члены, а потом снял с подоконника горшок с чахлым кактусиком, который, по всей видимости, никогда не знавал роскоши полива, и швырнул им в раму. Стекло разбилось, длинными полосами и крупными осколками осыпавшись к ногам Алика Иваныча. Горшок же вылетел на улицу и с глухим всхлипом разбился об асфальт.
— Режь, — задыхаясь, проговорил Аскольд и тут же, глотнув дыма, мучительно, с хрипом, закашлялся.
Мыскин зажал в руке острый серповидный осколок и несколькими энергичными движениями рассек стягивающие Аскольда веревки. Тот сел и начал с остервенением сдирать с себя стесняющие движения обрывки. Через две минуты парочка уже спустилась прямо из окна в пустынный ночной переулок — прихожая уже была охвачена пламенем. Оставив догорать в квартире жалкие останки кухонного стола с наваленными на него и под него тремя до неузнаваемости обгоревшими трупами и еще — телами раздавленных рухнувшей стеной Толяна и Ани Нищиной…
