— в форме депрессий и маний. Ее состояние нельзя назвать уникальным, но случай все-таки редкий, потому что типы депрессий, ломающих ей жизнь, постоянно сменяют друг друга. То это тоскливая депрессия, то тревожная, то тоскливо-анестетическая… Классическая маниакальная триада также присутствует, как говорится, в полный рост… И слава Богу, что настроение нашей героини меняется в течение дня — это говорит о легкой форме депрессии,
пока легкой.
…Зачем Федор Сергеевич выгрузил Марине все это? Да затем, что кто-то должен был это сделать! Понятно, что она давно и успешно сама ставит себе диагнозы. Но дело не сдвинется, пока она не услышит то же самое ушами — от постороннего человека, которому доверяет. От врача. Доверяйте мне, Марина, сказал Федор Сергеевич. Доверяйте…
Она слушала, изо всех держа себя в рамках приличий.
(Вот ведь шизик… везет же мне на шизиков…)
— Вы позвонили, только чтобы уговорить меня лечиться? — спросила Марина, когда собеседник дал ей такую возможность.
— Нет, конечно, — сказал Конов. — Это был повод. На самом деле я хочу попросить у вас прощения за то, что вчера вас обманул.
— Обманули?
— Так уж получилось. Помните, я подвел вас в режимном отделении к двери, за которой содержался ваш маньяк? Эта была вовсе не та дверь. А ваш маньяк был как раз тих и сговорчив. За дверью буйствовал новый, только что поступивший пациент.
— Ёпст! — вырвалось у Марины.
— Вы правы.
— И зачем вы это сделали?
— Давайте считать это неудачной шуткой. Я просто хотел, чтобы вы пришли в мою больницу еще раз. Я хотел повидать вас снова. Вот такое болезненное влечение.
— Бред! — крикнула она. — От кого исходила просьба? Кто вас заставил?
— Простите еще раз, Мариночка. Надеюсь, свидимся.
Федор Сергеевич отключился.
— Ни фига себе новости! — произнесла Марина с чувством. — Влечение, блин!
Павел заинтересованно поглядывал на нее, однако так ни о чем и не спросил.
Когда джип остановился перед серыми воротами районного Управления внутренних дел, он бросил в воздух:
— Подождете в машине?
…Разместились в угрозыске, в одной из комнат. Дверь не закрывали, незачем. Из коридора доносились разнообразные шумы. В соседних комнатах, похоже, кого-то допрашивали.
Подробную карту-километровку Гатчинского района разложили на столе возле окна. Пояснения давал тот самый мент, которого Павел прессовал в больнице. Звали его капитан Гусев, и был он местным замом по криминальной милиции, занимая майорскую должность.
