– Ну, вы, конечно, ее загладите, если будете писать только пейзажи, – успокоила ее Мойра. – У герцога есть неподалеку отсюда небольшой коттедж. В настоящий момент он пустует. Отвести вас туда? И тогда никто не узнает, что вы родственница герцогини.
Люсинда просияла.
– А вы сможете это сделать? – спросила она, испытывая необыкновенное облегчение. – Кстати, не знаете ли вы, чем можно покрасить волосы?
После встречи с герцогом Трев, разузнав в Лондоне все, что ему было необходимо, отправился в поместье Уиллоуз, расположенное в Суссексе.
– Бьюсь об заклад, нас встретят не лучше, чем в прошлый раз, – мрачно заметил Мик, когда упряжка уносила экипаж все дальше, направляясь к дому покойного виконта Рочестера – к дому, который должен был принадлежать Треву.
Да, этот дом принадлежал бы ему, если бы дед не подкупил лондонских стряпчих, которые объявили незаконным брак его родителей, совершенный на Ямайке. Уиллоуз был частью приданого бабки Трева, которую должен был унаследовать после женитьбы ее младший сын, то есть отец Трева. Но, поскольку его брак был признан недействительным, поместье вернулось к графу, который имел право завещать его кому угодно по собственному желанию.
Граф Лэнсдаун ненавидел своего отчаянного внука с такой силой, что никогда бы не вернул ему поместье.
Удобно устроившись рядом с Миком, лениво подстегивая кнутом сытых лошадей и любуясь расцвеченным яркими осенними красками лесом, с обеих сторон обступившим дорогу, Трев с наслаждением вдыхал пряный свежий воздух.
– А ты думаешь, мне не все равно? – небрежно поинтересовался он.
– Еще бы, – проворчал Мик. – Можете делать вид, что вам все безразлично, но я был рядом с вами не в одной переделке. И вот что я вам скажу – в жизни не видел капитана, который так заботился о своей команде, как вы. А теперь вас тревожит судьба этой несчастной вдовы и ее осиротевших детишек. Передо мной вам нечего притворяться. Я уж давно заметил, что вы жалеете всех женщин и детей!
– Ну, расскажи еще об этом жирной Пэтти, которая гниет в ямайской тюрьме, куда я ее засадил. – Трев усмехнулся при мысли, что его можно считать добрым и мягким.
– Так ведь Пэтти разве женщина? Это же настоящая жена! А если бы вам действительно было все равно, вы бы переехали в большой дом графа и вышвырнули бы вон всех его слуг, а не тосковали бы по этому жалкому поместью вашего кузена. Вы имеете на оба дома такое же право, как и вдова. Графа-то разбил паралич, так что он не может ими заниматься.
