– Злостные неплательщики алиментов – мастера сочинять и не такие истории, – презрительно выпятил нижнюю губу Борис.
Это была моя привычка – так выпячивать нижнюю губу, когда кого-то сильно презираешь! Я словно видел свою молодую копию. Но упоминание о неплательщике алиментов здорово меня задело. Так вот за кого они меня принимали все эти годы! И неужели Надежда способна была поверить, что я мог разлюбить ее и бросить? Хотя, как иначе она могла объяснить мое внезапное исчезновение?..
– Боря, ты крупно ошибаешься, – старался я говорить как можно мягче, хотя внутри у меня все кипело. – Прежде всего, давай условимся, что я все-таки не твой отец…
– Черта с два!
– …И потом, ты уже сказал маме о своих подозрениях?
– Никогда! – взорвался Борис. – Никогда не скажу. Я для того и пожаловал к тебе, чтобы предупредить – не смей показываться на глаза моей матери! Она считает, что ты погиб в перестрелке с бандитами. Ходит на твою могилу и носит туда свежие цветы. Не пойму, как ты, будучи живым, умудрился организовать собственные похороны?
– Мне кажется, что именно могила Владимира Печегина и должна убедить тебя в том, что твой отец мертв, – осторожно заметил я.
– Мой бывший отец передо мной! – крикнул Борис. – И он сволочь, негодяй и подлец! Думаешь, отчего я такой смелый? Оттого, что прежде, чем отправиться к тебе, принял сто граммов для храбрости…
– Понятное дело, – прервал я Бориса. – Там, где сто граммов, неизбежно последуют и двести для большей храбрости, а затем – еще триста, чтобы почувствовать себя полным героем. Алкоголик ты несовершеннолетний…
– Не смей меня укорять! – топнул ногой Борис.
– А ты говорил еще кому-нибудь о своих подозрениях, герой?
– Никому, – твердо ответил сын. – Это должно остаться нашим личным делом.
Борис даже не мог представить, как у меня полегчало на сердце после его слов!
– Мой тебе совет – сматывайся отсюда да поживее, – угрожающе продолжал сын. – Городок наш очень мафиозный. И такому петуху, как ты, здесь быстро ощиплют перышки. И еще запомни – если посмеешь показаться моей матери на глаза, я тебе башку сверну…
«Ах, как мне страшно!» – едва не рассмеялся я. Если б сын мог знать, что свернуть мне голову пытались профессионалы высшего класса, он, пожалуй, не держал бы себя так самоуверенно!
– А ты по-прежнему носишь фамилию Печегин? – спросил я у Бориса.
– К сожалению, – дернул тот плечами. – Мама отказалась сменить ее на девичью. Она тебя, подлеца, любит непонятно за что. Я тоже, пока думал, что ты мертв, гордился тобой. Но после нашей встречи и после того, как я понял, кто ты есть на самом деле, я тебя ненавижу и презираю.
