– Как я вижу, мои коллеги просто монополизировали вас, – прозвучал над ее головой сдержанный холодный голос.
Лора повернулась, рассерженная тем, что ей приходится задирать голову. Она к этому не привыкла и сомневалась, что ей это нравится.
– Доктор Нгабе просто изумительна, – твердым голосом сказала она.
А ее глаза загорелись, как у орла, заметившего кролика.
Синие глаза Гидеона прищурились. Улыбка на лице Лоры стала еще шире. Вдруг вспомнив слова Дафны, она взглянула на его руки. У нее перехватило дыхание. Дафна оказалась права, руки у Уэллеса были действительно фантастические.
Спустя несколько минут кто-то тихо выскользнул из профессорской.
Его ухода не заметил никто из гостей.
А еще всего лишь через пятнадцать минут этот кто-то уже вернулся и разговаривал с Рексом Джимсоном-Кларком.
– Полагаю, вы ждете от меня благодарности? – Гидеон стиснул зубы и решил еще раз поговорить с Лорой Ван Гилдер.
После того как почетный член колледжа и доктор Нгабе, поговорив с ней, ушли, он подумал, что наступило время во всем разобраться раз и навсегда. Он направился к ней, полный решимости вести себя как разумное человеческое существо, а натолкнулся на двусмысленные фразы американской девчонки.
И почему она не отрывала глаз от его рук?
После этого короткого эпизода Гидеон почти сразу же ушел, все его примиряющие и вежливые слова, которые он намеревался сказать, остались, к его стыду, невысказанными. Он попытался развлечься. Безуспешно.
Он немного растерялся, что было ему совершенно несвойственно. Раньше он всегда полностью владел и собой, и ситуацией.
Люди обычно обращались к нему, когда попадали в беду, вероятно, чувствуя, что он единственный человек, на которого можно положиться – беспристрастный, справедливый и достаточно опытный, чтобы оказать помощь. В свое время Гидеон отговаривал студентов от самоубийства, разрешал кризисные ситуации в семейной жизни преподавателей и улаживал многочисленные ссоры.
Он всегда был уверен, что сможет справиться с любой ситуацией хладнокровно, с разумным сочувствием и пониманием.
А Лора Ван Гилдер заставляла его дергаться, как умалишенного клоуна на ниточках. Это надо прекратить!
Оживление начинало спадать. К полуночи профессора с досадой вспомнили о назначенных на утро консультациях. Гости из других колледжей размышляли о том, с какой головой они явятся утром. Портвейн, следует признаться, наливали щедрой рукой.
Медленно и неохотно люди стали расходиться. Шум постепенно затихал.
