Лайм быстро сказал:
– Возвращайтесь. Пусть кто-нибудь из наших людей пойдет в диспетчерскую и объявит по громкой связи, чтобы немедленно освободили здание. Я вызываю группу обезвреживания. Живее, мигом.
Лайм протянул руку к окну машины, и шофер просунул в него микрофон. Из портала появились еще двое и стали быстро спускаться по лестнице позади Мурхед и Уолбергов. Сбегая по широким ступеням, они все больше смещались к северу, очевидно направляясь в сторону зеленого «плимута». Лайм рявкнул в микрофон:
– Группа обезвреживания, Центральный! Нужна помощь. Вижу пятерых подозреваемых, выходящих из здания. Группе обезвреживания – обыскать балконы для прессы в обоих залах. Я приказал очистить здание. Машине пятьдесят девять – задержать зеленый «плимут», если он ускользнет от меня. Конец связи.
Он швырнул микрофон мимо шофера и рывком открыл дверь:
– Идем со мной.
– Как, пешком?
– А что, ваш профсоюз это запрещает? Держите руки поближе к оружию.
Лайм уже стремительно шагал по сухой траве с незажженной сигаретой в зубах. Шофер пыхтел следом. Пятеро людей спустились с лестницы и шли теперь прямо к «плимуту», двигаясь очень быстро. Лайм перешел на бег, распахивая на ходу полу пальто, под которым был спрятан револьвер. Он поднял над головой руку; она описала быстрый полукруг, и люди из Секретной службы бросились к нему со всех сторон.
Пятеро уже садились в «плимут», все еще не зная, что их заметили. Агент, стоявший у дверей здания сенатской канцелярии, подошел к машине и наставил на пассажиров пистолет. Лайм, бежавший изо всех сил, ничего не слышал из-за свистевшего в ушах ветра, но увидел, как агент что-то говорил сидевшим в машине; потом из выхлопной трубы вырвался большой клуб дыма и автомобиль рванул с места. От резкого толчка агента развернуло, он упал.
Лайм был ярдах в сорока; он опустился на одно колено, вскинул револьвер, сжав его в левой ладони, и начал стрелять по шинам; выпустив шесть пуль подряд, он вскочил на ноги и побежал дальше, нашаривая в кармане новые патроны.
Ему удалось пробить заднее колесо, но «плимут» продолжал ехать, виляя по дороге. Скорость была не больше тридцати миль в час, Лайм и его люди бежали сзади. Впереди показался перекресток, и в это время на шоссе выскочили полицейские машины, мигая красно-синими сиренами; они быстро перекрыли движение в обе стороны и отрезали путь «плимуту».
Лайм продолжал бежать в своем распахнувшемся пальто, на ходу заталкивая патроны в барабан «смит-и-вессона», а позади «плимута» из патрульной машины вываливались копы, хватаясь за свои пушки 38-го калибра: у них не было полной уверенности, что «плимут» не сможет пробить заграждение. Улицу наполнили толчея и шум: перекрыв движение, полиция вызвала аварию на другом конце авеню, оттуда доносились громкие крики и гудки. «Плимут» резко свернул на обочину, и Лайм, поняв, что они пытаются объехать патруль по тротуару, снова опустился на колено и начал стрелять, целясь как можно тщательнее. Полицейские последовали его примеру, в следующий момент чья-то пуля пробила переднюю шину, и «плимут» врезался в дом, едва не задавив перепуганного пешехода. Автомобиль расплющил о стену угол бампера и застыл на месте. Все четыре дверцы распахнулись, но копы были уже на месте, и Лайм успел только к самому концу: все шестеро выходили из машины, задрав над головой руки, как пассажиры ограбленного дилижанса в фильме Джона Форда.
