11.40, восточное стандартное время.
Дэвид Лайм, терзая свою манжету и то и дело поглядывая на часы, шел по коридору Центрального офиса в направлении выхода на Семнадцатую улицу. Чэд Хилл поспевал за ним с атлетической непринужденностью, которая была бы достойна всяческой похвалы, если бы не его очевидное преимущество молодости: он был лет на двадцать моложе Лайма.
– Может быть, лучше остаться в офисе?
– Для чего?
– Ну, хотя бы для того, чтобы использовать его как штаб-квартиру. Отсюда лучше все координировать.
– Нечего тут координировать, – ответил Лайм. – В машине есть связь.
Они вышли через стеклянные двери. Лайм поднял воротник пальто. Ветер пронизывал насквозь, он дул со стороны Потомака, температура падала с каждым часом. «Вот-вот пойдет снег», – подумал он и проскользнул на заднее сиденье заурядного темно-зеленого четырехдверного «шевроле», который въехал передними колесами на бордюр тротуара. Хилл сел рядом с ним. Лайм сказал водителю:
– Поезжайте прямо на Холм, к западному крылу, и побыстрее.
Водитель посмотрел в зеркальце, подождал, пока мимо проедут автомобили, и плавно вырулил на шоссе. Чэд Хилл сказал шоферу:
– Поторопитесь, пожалуйста. И включите сирену.
– Нет, – возразил Лайм. – Время у нас есть. Я не хочу устраивать на улицах пробки из-за «мигалки».
Он откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и подумал о том, выглядит ли он снаружи так же мрачно, как чувствует себя внутри.
Чэд Хилл сказал:
– Будем надеяться, что вы не ошибаетесь.
Да, возможно, он не ошибался. Но только возможно.
Все говорило как раз об обратном. Группа Страттена прибыла в Вашингтон около недели назад, подкрепление из Лос-Анджелеса – несколькими днями позже. Если вы приезжаете на место и планируете акт насилия, то не останетесь там дольше, чем необходимо для его подготовки. То, что они задумали совершить, должно было быть совершено очень быстро.
Убийство Барбары Норрис свидетельствовало об их отчаянии – если бы у них было время, они обставили бы это более драматично или менее вызывающе. Одно из двух. То, как они убили Норрис, говорило о том, что у них не было времени сделать это лучше. Зверская жестокость преступления могла иметь характер демонстрации, но в таком случае они явно торопились: будь у них хоть какой-то запас времени, они подбросили бы тело в такое место, где оно привлекло бы больше внимания. Например, к подъезду редакции известной газеты, дверям полицейского участка или подножию мемориала Линкольна.
