Бартон подхватил на руки девчушку и стал вприпрыжку спускаться с холма. И несмотря на то, что время от времени ему приходилось замедлять шаг, чтобы перевести дыхание, чувствовал он себя превосходно. Прошло так много лет с тех пор, когда он мог с такой же расточительностью пользоваться своими мышцами. Сейчас ему даже не хотелось останавливаться. Он упивался ощущением вновь обретенной силы и уже почти не верил, что лишь совсем недавно на его правой ноге были опухшие вены и черные тромбы, а сердце начинало бешено колотиться, стоило ему подняться на несколько ступенек.
Они спустились на равнину. Но Бартон продолжал бежать трусцой, так как увидел, что вокруг одного из сооружений собралась большая толпа. Ругаясь и расталкивая, Бартон прокладывал себе путь. На него бросали преисполненные злобы взгляды, но никто не пытался оттолкнуть его в ответ. Внезапно он очутился на свободном пространстве возле самого основания гриба и увидел то, что всех взволновало. И не только увидел, но и ощутил запах.
— О, Боже мой! — воскликнул бежавший за ним Фригейт и схватился за живот.
Бартон многое повидал на своем веку, и на него мало действовали вызывающие ужас зрелища. Более того, он научился уходить от реальности, когда печаль или мучения становились невыносимыми. Иногда ему удавалось сделать это только усилием воли, хотя обычно это происходило автоматически, и в данном случае вся процедура произошла машинально.
Труп лежал на боку, половина его находилась под шляпкой гриба. Кожа мертвеца была почти полностью сожжена, и сейчас виднелись обнаженные обуглившиеся мышцы. Нос, уши, пальцы, половые органы или полностью сгорели, или превратились в бесформенные головешки.
Рядом с трупом какая-то женщина стоя на коленях бормотала молитву по-итальянски. Ее большие черные глаза можно было бы назвать красивыми, если бы они не были красными и отекшими от слез. У нее была хорошая фигура, которая при других обстоятельствах полностью завладела бы его вниманием.
— Что случилось? — спросил Бартон.
Женщина прекратила причитания и взглянула на него, затем поднялась на ноги и прошептала:
— Отец Джузеппе облокотился на скалу, он сказал, что страшно голоден. И еще он сказал, что не видит смысла в том, что его воскресили только для того, чтобы потом уморить голодом. Я сказала, что мы не умрем, как такое может быть? Нас подняли из мертвых и поэтому о нас должны позаботиться! Тогда отец Джузеппе сказал, что если мы в аду, то о нас некому беспокоиться. Мы останемся обнаженными и голодными во веки веков! Я попросила его не богохульствовать, потому что из всех людей ему пристало бы богохульствовать в последнюю очередь. Но он сказал, что все произошло совсем не так, как он втолковывал каждому на протяжении сорока лет, а затем… а затем…
