Потягивая вино из лишайника, Оуэн и Фригейт с увлечением вспоминали былые дни. Бартон обратил внимание, насколько Билл лучше помнит друзей и события прошлого. Странно, подумал он, ведь у Пита всегда была хорошая память.
— Помнишь, мы не могли пропустить ни одного фильма в этих старых киношках — «Принцессе», «Колумбии», «Аполлоне»? — увлеченно говорил Оуэн. — В субботу мы решали, сколько лент нам удастся посмотреть за день. Мы шли на два сеанса в «Принцессу», потом еще на два — в «Колумбию» и на три — в «Аполлон», да еще умудрялись попасть на ночной фильм в «Мэдисон».
Фригейт смеялся и поддакивал, но по выражению его лица было ясно, что многого не припоминает.
— А помнишь поездку в Сент-Луис вместе с Элом Эверхардом, Джеком Диркманом и Дэном Дабином? Нас отдали на попечение кузине Эла, мы еще гуляли по кладбищу… как оно называлось?
— Совсем не помню, черт меня побери.
— Держу пари, ты не мог забыть, как вы с нашей опекуншей бегали по всему кладбищу, прыгали через могилы, целовались сквозь венки и расцарапали носы о жестяные листья… Нет, такое не забывается!
— Господи, неужели это было на самом деле? — криво усмехнулся Фригейт.
— Тебе вскружил голову ветер свободы! И кое-кто еще! Хо-хо!
Воспоминания продолжались. Затем разговор переключился на дни Великого Воскрешения и стал общим. Это являлось излюбленной темой. Никто не мог забыть тот страшный, неповторимый день, в каждом до сих пор жили его ужас и смятение. Бартон вначале удивлялся, что об этом не перестают толковать, но потом понял — возвращение к тому дню сродни исповеди. Люди, выплескивая свой страх в словах, надеялись в конце концов избавиться от потрясения.
На этот раз все пришли к общему мнению, что каждый из них вел себя достаточно глупо.
— Я припоминаю, как пыталась сохранить достоинство благородной леди, — улыбнулась Алиса. — И не только я одна. Но большую часть людей охватила истерика — естественно, все испытали сильнейший шок. Даже странно, что никто вновь не умер от сердечного приступа. Одна мысль, что ты разгуливаешь после своей смерти, способна убить любого.
— Я совершенно уверен, — заявил Монат, — что перед воскрешением неизвестные благодетели ввели нам какой-то препарат для смягчения шока. До сих пор мы находим в своих чашах Жвачку Сновидений, своем рода психический депрессант. Правда, она часто провоцирует людей на чудовищные поступки.
Алиса взглянула на Бартона. Даже после стольких лет при воспоминании о том, что произошло между ними в первую же ночь, ее лицо заалело. Тогда в несколько минут рухнули все созданные прошлой жизнью барьеры, и они вели себя как настоящие животные. Все тайные помыслы и желания внезапно вырвались на свободу.
