В этот момент он заметил воздушный аппарат в форме каноэ, опускающийся между стержнями. Эта летающая лодка не имела ни крыльев, ни пропеллера, ни других известных Бартону приспособлений, способных поддерживать ее в воздухе.
На носу аппарата виднелось символическое изображение белой спирали, от которой исходил яркий свет. Над бортом показались две фигуры, и внезапно падение тел стало замедляться. Невидимая сила подхватила Бартона и оторвала от стержня. Его понесло вверх, перевернуло, он поплыл и замер около каноэ. Один из мужчин направил на него металлический стержень размером с карандаш. Охваченный ужасом, в приступе яростного бессилия, Бартон взревел:
— Убью! Убью!
Угроза была пустой — как темнота, погасившая его сознание.
Сейчас только одно лицо виднелось над краем аппарата. И хотя Бартон-зритель не мог отчетливо различить черты, оно показалось ему знакомым: это было лицо Икса.
Этик глумливо усмехался.
Бартон потянулся, пытаясь схватить Икса за горло.
— Ради Бога, Дик! Это же я, Пит!
Он разомкнул руки и выпустил горло Фригейта. Свет звезд, ярких, как в полнолуние на Земле, падал сквозь открытую дверь, освещая фигуру Питера.
— Ваша очередь дежурить, Дик.
— Потише, пожалуйста, — пробормотала Алиса.
Бартон скатился с кровати и нащупал одежду, висевшую на гвозде. Несмотря на выступивший пот, он весь дрожал. Маленькая каюта, нагревшаяся от человеческого тепла, сейчас остывала, заполняясь холодным туманом.
Алиса произнесла: «Брр!» — и потянула на себя тонкое покрывало. Он бросил быстрый взгляд на обнаженное тело, потом — на Фригейта, но американец отвернулся и шагнул к лестнице. При всех своих недостатках Бартон не был ревнив; не станет же он попрекать парня за нескромный взгляд, догадываясь, к тому же, что тот увлечен Алисой. Об этом не говорили, но знали все — и Бартон, и сама Алиса, и Логу, подруга Фригейта. Пожалуй, никого, кроме Алисы, это не касалось. За долгие годы она утратила изрядную часть своего викторианского целомудрия и временами — конечно, подсознательно — поощряла Фригейта, хотя потом отрицала все начисто.
Бартон решил не обсуждать этот эпизод, хотя сердился и на Фригейта, и на Алису. Если он обронит хоть слово, то будет выглядеть идиотом — ведь Алиса, как и все остальные, купались в Реке нагишом, не обращая внимания на окружающих. Фригейт сотни раз имел возможность видеть ее без одежды.
Ночью они устраивались под кипой покрывал, скрепленных магнитными застежками. Бартон отстегнул и накинул на себя одно из них, опоясался ремнем из рыбьей кожи, прикрепив к нему ножны с кремневым кинжалом и каменным топором, и повесил через плечо деревянный меч. Его кромки были усажены кремнем, вместо острия торчал рог речного дракона. Наконец, он вынул из стойки тяжелое копье и пошел к трапу.
