Дойдя до редакции, я сразу побежала на планерку. Поспела как раз к моменту раздачи контекстов.
Ирина Максимовна вела ее как всегда споро и жестко.
– Огурцов.
– Какой-то институт под названием Freedom Research Foundation опубликовал “рейтинг свободы”. Мы на 77 месте, после Нигерии. Позор.
– Согласна. Через парочку часиков заноси. Только подавай помягче, с юморком.
– Яволь!
– Я тебе покажу «яволь»! Следи за языком. Мне за фразу «работать как негр» уже всю плешь проели.
– Не буду я же я писать «работать как «афроамериканец»!
– Придумывай другие. Например, как «папа Карло».
– Он итальянец.
– Тогда вообще не используй такие фразы. Пиши «как рабы»… нет, «как крепостные». Мы издание европейского уровня и мы должны быть политкорректны. Методичка у тебя на столе. Все. Так следующий.
– Можно я? – спросил Валера.
– Потом. Сейчас Маленкина.
– Демография. Катастро-о-о-офа, – зевала вечно невыспанная Маленкина.
– Опять демография?
– Вы же сами сказали, не меньше раза в месяц.
– Ах да… Ладно. В ближайшее время придумаем еще катастроф. А то про эту демографию сейчас только ленивый не пишет. Следующий. Перцев.
Обстоятельный Перцев воздвигся над столом и начал зачитывать свой очередной шедевр:
– «Проходя мимо Кремлевских стен, мы слышим стоны. Чьи это стоны?…»
– Не надо всего зачитывать. Таких статей в России по 100 штук в день выходит. Уже 8 лет. Весь Интернет забит. Что по существу?
– Есть. Резкое усиление активности налоговых служб является отголоском нового этапа подковерной войны силовых ведомств.
– Больше ничего не нашлось?
– Когда есть из-за чего, аналитическую статью любой дурак напишет, – небрежно парировал Перцев.
– Гм… ну ладно. Пусть будет.
Ирина уважала Перцева. Что бы он не написал, все сводилась к панике в Кремле. Это был его фирменный контекст. Марка и бренд «Гражданина».
В редакции ходила шутка, что даже если Перцев выпустит статью с заголовком «Карлики-трансвеститы изнасиловали инопланетян-гомофобов», то и она будет начинаться со слов «По сообщениям от анонимных источников, близких к аппарату президента, Кремль реагирует с необычной даже для него нервозностью…».
Несмотря на однообразность схемы, материал в контексте «в Кремле паника» хорошо воспринимался, особенно за рубежом. На него ссылались всевозможные кремлинологи в своей аналитике о России. Появлялись обстоятельные статьи с графиками и туманными угрозами кризисов. Эти статьи перепечатывались обратно на русский, отмываясь тем самым до статуса «иностранных» и служили уже здесь поводом для вторичной волны статей, которая начиналась с более солидного, экспертного, посыла: «Западные аналитики обеспокоены вестями из России».
