Дело было не в том, что наглец мне чем-то понравился. И даже не в том, что, по мнению толпы, он был точь-в-точь неуловимый Крис Потрошитель Банков, только лысый. Вряд ли бы настоящий Потрошитель Банков стал околачиваться здесь с пустыми седельными сумками на плече.
Нет, дело было в другом. У нас, Крокетов, в роду заведено, что каждое дело следует делать только так, как его следует делать. А сейчас следовало прикрыть дерзкого возницу огнем, потому что сам он этого сделать не сможет, заняв руки вожжами.
Я одолжил у охранника дилижанса, ожидающего отъезда, дробовик и патроны, перемахнул через коновязь и подошел к катафалку.
Бритоголовый настороженно повернулся ко мне, но я улыбнулся и устроился рядом, переламывая ружье.
– Э, нет, постойте, постойте, – запротестовал владелец похоронного бюро. – Что это вы затеяли? Для перестрелки поищите другое место. Моя колымага, как вы изволили выразиться, обошлась мне в восемьсот долларов! Это единственный катафалк на весь округ! Если вы его зальете своей кровью, кто мне его отмоет? Не думаю, что вы будете в состоянии это сделать. И хуже того, в вас-то могут и не попасть, и тогда пули продырявят лакированное дерево! Вы знаете, сколько стоит черный лак? А стеклянные дверцы? Где я потом найду такое стекло, по-вашему?
За такие слова стоило бы продырявить его самого, но меня удержал голос из народа.
– Я готов заплатить за каждую дырку, лишь бы увидеть, как парни это сделают, – выкрикнул из-за изгороди широкоплечий бородач, у которого я взял ружье.
– Я тоже! И я плачу! – раздались голоса в толпе, и кто-то уже начал сбор денег для новорожденной страховой компании. Или букмекерской конторы.
Я тряхнул патрон возле уха и загнал его в ствол. Тряхнул второй – и вернул его обратно в патронташ. Третий патрон меня вполне устроил, и он занял свое место в стволе. Я вскинул ружье, приложился и повел стволом, описывая широкую восьмерку, чтобы освоиться с чужим оружием.
– Никогда еще не катался на катафалках, – сказал я. – Не думал, что удастся это сделать при жизни.
– Ничего сложного, телега как телега, – ответил бритоголовый, спокойно раскуривая сигару и незаметно оглядываясь. – Готов? Поехали.
Застоявшиеся лошади фыркнули, заскрипели колеса, и катафалк наконец-то сдвинулся с места. Следом за нами молча двинулась и толпа зрителей. На площади, в окружении растерянной стайки мух, остался только владелец похоронного бюро, пересчитывающий собранные деньги.
