— Да, — согласился Дункан. — А ты?
Его не покидало чувство нереальности происходящего. Он будто находился на сцене с невероятно странными декорациями, импровизируя в роли некоего экзотического персонажа.
Более всего его удивляло, что мужчина спокойно, без каких-либо лишних вопросов принял все: да, перед ним преступник, пустившийся в бега. Может быть, на самом деле он считает, что встретил органика, прикидывающегося сбежавшим от правосудия?
«Вполне возможно, — подумал Дункан, — что незнакомец сам является органиком, укрывшимся под личиной беглеца и занятым поисками подлинного преступника».
— Меня зовут Вильям Сен-Джордж Дункан. Правительство разыскивает меня изо всех сил. Очевидно, поэтому я представляю для тебя большую опасность.
Гигант уже направлялся к лежавшему под деревом мешку. Он обернулся.
— Я — отец Кобхэм Ванг Кэбтэб. Падре Коб, чтобы короче, хотя, сам видишь, коротким меня вряд ли можно назвать.
Вернувшись с мешком в одной руке и с огромным бутербродом в другой, падре Коб заговорил уже с набитым ртом:
— Какой твой день?
— Вторник.
— И ты сбежал?..
— Из Института Такахаши, что на Манхэттене.
Черные щетинистые брови мужчины поползли вверх.
— Ты первый будешь знаменитым. Мне, конечно, интересно, каким образом тебе это удалось, но об этом позже. Пойдем со мной, Гражданин Дункан. Или позволишь мне называть тебя Вильямом?
— Лучше — Билл.
— Нет, это слишком обыденно. Как тебе нравится Дунк?
— Прекрасно.
Падре Коб направился к северу, и Дункан исследовал за ним. Когда священник остановился, чтобы отхлебнуть из фляги, Дункан поравнялся с ним.
— Куда мы идем?
— Увидишь, когда придем. Держись рядом. Я не люблю разговаривать, вывернув шею назад, словно сова.
«Он же должен понимать, что у меня под кожей наверняка кооптирован портативный передатчик, — подумал Дункан. — Но и я должен опасаться того же».
Они шли по извилистой тропинке, пролегавшей между кустов.
— А ты из какого дня? — спросил Дункан.
— Когда-то жил в Четверге. А сейчас от Четверга до Четверга. Как того желают Бог и Природа.
— Человеческие существа принадлежат Природе, они — ее часть. Все, что они делают, абсолютно естественно. Невозможно, чтобы часть Природы делала что-либо неестественное.
— Хорошо сказано, — пробормотал падре Коб. — Не поспоришь. Я бы сказал, что соблюдение правил отведенного дня очень дурно влияет на человека. Как тебе это?
— Полностью соответствует моим мыслям, — поддержал Дункан.
Падре Коб фыркнул или, вернее, издал звук, который можно было бы принять за хихиканье. Он остановился и поднял вверх руку. Дункан был рядом. Глядя на священника, он понял, что ему тоже лучше помолчать. Он внимал пению бесчисленных птиц. Громче всех кричали вороны. Наверно их взволновало то же, что заставило падре Коба остановиться.
