Огонь на ветру | страница 46
В тот же вечер на подворье явился слуга-дворянин.
– Государыня-княгиня Мария Шварновна занемогла, – сказал дворянин. – Просит у гостя прощения, что не сумела оказать радушный приём. Просит также, чтобы по приезде благополучном на родину гость высказал великой царице Обез сердечную благодарность и от княгини Марии Шварновны передал вот это. – Слуга протянул ларчик размером в половину ладони. Внутри, на бархатном лоскутке лежали невиданной красоты подвески в виде луны или чечевицы. – Для гостя из Обез, – продолжал дворянин, – писцы государя-князя Всеволода Юрьевича в три дня изготовили книгу.
– Бесконечно тронут бесценным даром. Кланяюсь государыне и государю и благодарю за внимание к безвестному гостю.
Едва слуга-дворянин удалился, Чахрухадзе в нетерпении откинул кожаный переплёт.
По страницам столбцами бежали ровные коричневые строки, нанесённые железистыми чернилами.
Плетением из тонких побегов окружены были заглавные буквы.
На последней странице клином сходящий столбец завершался рисунком, изображавшим двух витязей, готовых вскочить на коней.
Коленопреклонённый оруженосец указывал на стремена…
– Чекан отклони назад, чтобы бой приподнялся косо. Удары наноси согласно рисунку то сильнее, то легче, как в бубен бьют с песней в лад. Чекан, что добрый конь, сам побежит. – Бека выправил стержень в руках Михейки и вернулся на место выводить чеканом-канфарником в виде тупой иглы замысловатый узор из побегов и листьев.
Работа над книжным окладом подходила к концу. Верхняя крышка, прочеканенная с обеих сторон, с выравненным и изукрашенным полем переместилась уже к Липариту. В гнёзда-пустоты Липарит вставлял отшлифованные рубины и крупные зёрна жемчуга.
Камни располагались венком вокруг фигуры в складчатом одеянии.
Медная пластина со схожей фигурой, обозначенной штрихами и точками, лежала перед Михейкой. Изо всех сил Михейка старался приноровить неподатливый стержень-расходник к плавным очертаниям рисунка. Расходник не слушался, соскакивал и срывал с пластины медные заусеницы.
– Молоток голос задает, чекан ему вторит. Изображение на оба голоса откликается, – проговорил Бека.
Михейка кивнул.
Долгое время работали молча. Чеканы дятлами долбили металл. В горне перешёптывались язычки низкого пламени. Пластины для мягкости нуждались в нагреве.
– Совесть мучает, что доброту изводишь на меня понапрасну. Всё равно я уйду, – сказал вдруг Михейка и отложил в сторону молоток.
– Куда уйдёшь?
– От тебя уйду. Ты и Липарит спасли мне жизнь. Я на добро злом отвечу – уйду.
