Она сидела за столиком на двоих, перед ней стояла открытая бутылка красного вина.
Я подошел к ней и, усаживаясь напротив, спросил:
– К чему такая конспирация?
Марти не ответила. Она молча налила мне вина и приказала:
– Пейте, Холмс.
– Боюсь, вы не за того меня принимаете. Я – не король сыска, – тихо произнес я, поднимая бокал.
– Не прибедняйтесь. Я наслышана о ваших талантах. Жаль, что те, кого вы прижучили, не могут рассказать о вашем мастерстве, потому что мертвые молчат.
Меня бросило сначала в жар, потом в холод, потом я поперхнулся вином и закашлялся так, что не мог остановиться. Несколько человек, находившихся в баре, замолчали. Ко мне заспешил официант, готовый оказать мне первую помощь. Мне удалось вытащить из кармана платок и прикрыть рот, прежде чем он принялся молотить меня ладонью по спине.
– Вы в порядке, сэр? Если дело в вине, я принесу другую бутылку, – заботливо говорил официант, черноволосый напомаженный молодой человек испанского типа с серьгой в ухе. Наверно, больше всего его волновало, как бы клиент не подавился до смерти, – это ведь дурно скажется на репутации заведения.
– Спасибо, все нормально. Такое бывает… – прохрипел я, жадно глотая воздух.
– Ему нравится пить вино залпом, – смеясь, сказала Марти. К счастью, это не был характерный для нее сейсмический хохот.
– Все из-за наших слов, – сказал я ей. – Кто это вам наговорил обо мне таких глупостей?
– Просто слышала… Преступники, которым вы поперек горла встали, рассказывали другим… Мир слухами полнится.
Я готов был раскашляться снова.
– Жаль, что я проговорилась. Если бы знала, что вы так зайдетесь, рта бы не раскрывала, – скороговоркой добавила Марти.
Я схватил ее за запястье и потребовал ответа:
– Кто вам все это наговорил?
Она резко повернула голову, шелковый платок немного съехал набок, и я увидел желтый синяк на левой скуле. Я выпустил ее руку.
– Снимите очки.
Она нехотя повиновалась. Под глазом ярко выделялся посаженный кем-то синяк.
– Почерк Чарли Карлайла, – сказал я, – и не пытайтесь убедить меня, что вы наткнулись на дверной косяк. Мой опыт не позволяет мне верить таким объяснениям.
– Нет, не Чарли. Несчастный случай.
– Поэтому теперь вы скрываетесь в отдаленных барах и интересуетесь, не подрабатываю ли я киллерством.
Она рассмеялась. На этот раз Марти не сдерживала себя: голосовые связки работали на полную мощность, грудь шумно вздымалась. Воистину театральное зрелище. В Италии на эти звуки сразу бы сбежалась толпа, но мы находились в сыром Манчестере, и посетители бара только искоса на нас поглядывали. Мне вдруг подумалось, что Марти куда естественнее смотрелась бы в слепящих лучах южного солнца, чем в тусклом манчестерском свете. Гогеновский тип, не рембрандтовский. Райская птица, занесенная к нам шальным штормовым ветром.
