– На вид вы не такой уж крепыш.
– Достаточно крепок, чтоб за двадцать лет не задохнуться в этой тюряге.
– Это не означает, что всю оставшуюся жизнь ты должен провести здесь, – продолжала настаивать Марти.
– Я уже привык, солнышко мое. Я знаю, что ты беспокоишься, но лучше уж я тут сдохну, и пусть идут все к чертовой матери.
– Дейв, ну скажите ему…
– Что мне сказать? Он прав. Если он полагает, что его подставили, у него нет причин взваливать на себя вину за два убийства.
Кинг посмотрел на меня и громко рассмеялся. Не так надрывно, как Марти, а просто и от всей души.
– Ты уверен, сынок, что ты родом не из Йоркшира? Они все там скажут – что вмажут. Или тебе приятно сознавать, что я тут буду гнить до конца дней своих? Всем вам, копам поганым, это нравится.
– Лично я ничего против вас не имею. Возможно, вы убили двоих, возможно, все произошло именно так, как вы рассказываете.
– Именно так.
Я смотрел на Кинга. Его глаза все так же загадочно поблескивали, на лице была написана решимость. Мне хотелось ударить его – так он был самоуверен и нахален в своей прокламируемой невинности.
Марти рассчитала верно: во мне зажглось безумное желание во что бы то ни стало доказать или опровергнуть все, что говорил ее отец. Глупо, конечно, – но такой уж у меня характер. И я произнес фатальную фразу:
– В таком случае помогите мне это доказать.
– Чего ради? Ты сказал, что твой старик не сумел подцепить Джонса, а в его распоряжении были все средства, какими располагает полиция.
– Все так, но некоторые из его коллег не горели желанием помогать ему… понимаете, о чем я веду речь.
– Да уж как не понять? Мне прекрасно известно, за какую сумму можно было в те времена купить полицейского. Вы думаете, отчего все эти подонки так счастливы, что упекли меня сюда за преступление, которое я не совершал? Потому что у них не было ни малейшего шанса привлечь меня за те, которые я действительно совершил.
– С тех пор много воды утекло… Теперь кто-то, может, и расколется, – предположил я.
– Брось это, сынок. Старые хрычи, которых я бы хотел вывести на чистую воду, ни за что этого не допустят. Им есть что терять. Иди своей дорогой. Марти – чудесная девочка, она заслуживает лучшего, нежели этот дутый Карлайл. Может, ты – ее судьба, кто знает?
Тут он от меня отвернулся. Беседа была окончена. На свидание с нами ему был отведен час, и я обрадовался, что он не попросил больше. Свидание напоминало визит в больницу, когда вы приходите к больному, вручаете ему пакет с виноградом, рассказываете, что на дворе дождь, и обнаруживаете, что говорить больше не о чем. Все оставшееся время отец и дочь восторженно вспоминали детство Марти.
