Тогда Конрад ткнул несчастного кулаком в живот. Старик согнулся пополам, но гамайя распрямили его. Конрад ударил снова.
— Я мог бы сказать, что это причиняет мне боль куда сильнее, чем тебе. И я бы, конечно, солгал. Никакой боли я не испытываю. Честно говоря, я, в отличие от тебя, наслаждаюсь ситуацией. А теперь, прежде чем тебя вынесут, я дам тебе последний шанс облегчить душу, пока я не вынул ее из тебя. Мы понимаем друг друга, герр Кёльн?
Дитмар Кёльн приподнял голову. На лице его алела кровь, глаза остекленели, кожа обрела болезненно серый оттенок. Язык старика коснулся губ, словно человек пытался выдавить слово. Конрад снисходительно ухмыльнулся.
— Все они, в конце концов, начинают говорить, — сказал вампир и придвинулся ближе, чтобы услышать признание умирающего.
Кёльн плюнул ему в лицо.
Локоть гамайя Константина, обрушившийся на основание шеи старика, поверг человека на колени.
Конрад пнул наглеца ногой в лицо. Удар был жесток. Треск ломающихся костей и хрящей вызывал тошноту. Вампир бил старика снова и снова, пока фугу насилия, бушующую вокруг убиваемого, не прервал уверенный голос Йерека.
— Конец.
Так и было. Серебряный Лис Богенхафена умер, унеся в могилу свои тайны.
Ярость Конрада рассеялась — он стоял над окровавленным трупом, не сделавшись ни на йоту мудрее и раскаиваясь в том, что поддался гневу. Дорого ему обошелся припадок неистовства.
— Дурак, — пробормотал он, кончиками пальцев поддев подбородок мертвеца и заставив незрячие глаза встретиться с его взглядом. — Тебе нужно было только заговорить. Распри будущих Императоров ни для кого не секрет. Несколько фраз о склоках сигмаритов с самозванцем Людвигом — и ты купил бы себе жизнь или хотя бы смерть. — Вампир повернулся к Константину. — Что ж, транжирство до добра не доведет. Отнеси его вниз к Иммолай Фей. Уверен, она оценит подарок.
— Как пожелаешь, господин.
Гамайя подхватил мертвого человека на руки, как будто тот ничего не весил, и вынес труп из темницы, оставив Конрада и Йерека фон Карштайнов наедине.
— Давай прогуляемся немного, дружище. Это место угнетает меня.
— Оно и понятно, — отозвался Йерек. — Томиться в этой кромешной тьме — ну что за жизнь?
Фон Карштайны побрели по запутанным коридорам замка Дракенхоф, медленно поднимаясь на крышу. Замок представлял собой любопытное сочетание разрухи и обновления: некоторые проходы заросли паутиной и плесенью, одно крыло здания находилось в полном распоряжении призраков и пыли. А покои, расположенные в бывшей башне ван Драков, утопали в тяжелых бархатных занавесях и пляшущих тенях оплывающих факелов и разожженных каминов.
