Снова стало тихо. Инсур вернулся к письму; дочитал его, затем сложил пополам и разорвал на много мелких кусков. Пускай командующий Бенгальской армией подольше охотится на тигров среди прекрасных холмов Симлы!.. Потом он откинул занавеску.
Двор был пуст. Кансамах сметал в угол мусор, оставшийся после отъезда английской леди.
Инсур вышел во двор. Что-то длинное и узкое лежало в тени, у стены сарая, прикрытое смятым женским платком с узорчатой каймой.
– Что это? – спросил Инсур.
– Женщина, – неохотно ответил кансамах. – Умерла сегодня ночью, в сарае.
– Голод? – спросил Инсур.
– Не знаю. Горячка, должно быть. Пришла издалека… С нею была девочка.
Трудно было поверить, что под платком лежит труп человека, – что-то узкое и тонкое, точно две-три брошенные сухие веточки, едва приподнимало смятую ткань.
Инсур шагнул к стене сарая и остановился. Узор каймы на платке – черные и красные павлины по белому полю – показался ему знакомым.
Инсур вгляделся. Что-то толкнуло его в сердце, он подошел ближе и наклонился над трупом.
– Откуда эти женщины шли? – спросил он сдавленным от волнения голосом.
Никто не ответил ему: кансамаха не было во дворе.
Инсур постоял, словно не решаясь, потом отдернул платок.
Несколько секунд он стоял недвижно и глядел в лицо мертвой. Никого не было во дворе, никто не видел муки, исказившей лицо Инсура.
Потом он прикрыл лицо покойницы белым сари и отошел.
– Батма! – сказал он. – Вот как мне пришлось увидеть тебя снова, Батма!..
Он стоял долго, точно забыл, что ему надо итти дальше.
Кансамах снова вышел во двор.
Инсур спросил его:
– Ты говоришь, с нею была девушка?
– Да, лет тринадцати… Она уже ушла.
– Какая она была? – спросил Инсур с жадным любопытством.
– Чернобровая, красивая, только очень худая.
– Имени не знаешь?
– Нет. Она сказала только, что они идут издалека. Из Раджпутаны.
– Да, – сказал Инсур, – Раджпутана…
Он долго стоял в воротах.
– Куда она пошла? – спросил Инсур.
– На юг… далеко! – махнул рукой кансамах. – Я дал ей риса на дорогу.
Инсур всё еще стоял в воротах, точно ему не хотелось уходить.
Потом он подтянул свою сумку, потуже завязал ремешок у пояса.
– Уходишь? – спросил кансамах.
– Да, – сказал Инсур. – Прощай.
Он свернул из ворот направо, к реке, и остановился.
– Ты дал ей риса на дорогу? – издали крикнул он кансамаху. – Да пошлет тебе судьба удачу в твоих делах, кансамах!..
И он пошел дальше на север.
