Иван подскочил к брату:
– Сам уйдешь?.. Не уйдешь! В погреб запру! На хлеб и воду!..
В дверь просунулась Настя.
– Иван! – сказала она ласково. – За что же ты на него? Хлопец с утра не пивши, не евши.
Но Иван был вне себя от ярости.
– Отныне Юрку из дому не выпускать. И с людьми ему не встречаться, пока вся дурь из головы не уйдет! – визгливо крикнул он и быстро вышел из горницы.
Настя с сочувствием смотрела на Георгия. Она знала, что Иван упрям и решений своих не меняет.
– Ой, Юрочка, братик ты мой маленький! Что же теперь будет?
Георгий подошел к ней:
– Постой, Настенька. Расскажи, что тут было.
Настя, продолжая причитать, объяснила:
– Явились к нам воеводские жолнеры,[14] кабы их мать-земля не носила, а с ними тот конопатый, хвороба ему! За тобой, Юрочка, приходили, кабы им света не видеть.
Оставшись один, Георгий принялся обдумывать свое положение. Больше всего пугала угроза брата засадить его под замок. Это могло надолго задержать отъезд.
Утром, когда Настя вошла в горницу, где обычно спал Георгий, его уже не было. Обшарили весь дом и двор, искали по городу, но так и не нашли. Юноша как в воду канул.
Братство, приютившее осиротевшего Янку, было одним из тех многочисленных обществ, которые в ту пору приобрели большую силу и значение в городах Западной Руси. Эти общества, зародившиеся еще в отдаленные времена, состояли из купцов и ремесленников и вначале носили чисто церковный характер. Они заботились о благолепии церквей, охраняли церковное имущество, которое нередко разворовывалось алчными, нечистыми на руку попами и дьячками, собирали пожертвования на храмы от прихожан. К престольным праздникам «сытили мед», устраивали пиры – «братчины», за круговой чашей обсуждали дела – и церковные, и мирские, торговые. На сходах выбирали старост и судей.
Понятно, что именитые купцы верховодили в таких братствах, ведя дело не без выгоды для себя. Но настали новые времена, и новые помыслы стали возникать в умах городских людей. Нередко церковные братства стали превращаться в зародыши общественных организаций городского, торгово-ремесленного люда, пытавшегося противодействовать произволу землевладельческой знати и через православную церковь влиять на народную массу.
Стремилась к этому и лучшая часть полоцкого церковного братства.
В это тяжкое для белорусского народа время братства стали расширять рамки своей деятельности, заботясь уже не только о благолепии храмов, но о противодействии насильственному насаждению чужой веры, языка и культуры. Конечно, они еще не помышляли о настоящей политической борьбе. Свою главную задачу братчики видели лишь в просвещении посполитого люда, основанном на строго религиозных, православных началах. Однако в условиях того времени и эта ограниченная, скромная деятельность имела немалое значение в деле организации сопротивления феодальному гнету и чужеземному порабощению.
