Безбровый с досадой плюнул ему вслед.
Проходя мимо торговых рядов, Георгий заметил, что торговля шла не так, как обычно. Не было слышно веселых прибауток и азартного спора между продавцами и покупателями. Купцы не зазывали друг друга в гости, а торопливо старались сбыть товар и запастись необходимым.
Сокращенная волей наместника, ярмарка лишилась праздничной торжественности и степенности. Сборщики податей шныряли меж возов и прилавков. Без счета и меры отнимали они воеводскую долю, особенно свирепствуя возле мелких купцов и крестьян. Иногда это походило на грабеж. То там, то здесь слышны были жалобные голоса:
– Подивитесь же, люди добрые! Я со всего товару того не выручу, что с меня спрашивают.
– Еще и брешет, лайдак поганый!
Грубая ругань воеводских людей слышна была в разных местах ярмарочной площади. И только возле гостиного двора, в рядах иностранных купцов, по-прежнему кричали толмачи-зазывалы, приглашая полочан полюбоваться на невиданные заморские товары.
Штабели разноцветных сукон и цветистые поляны ковров сменялись галереей плетеных коробов и открытых мешков, наполненных ослепительно белой солью. Горела на солнце медь, сверкали цинк, олово; звенели пилы, топоры, гремело железо. Порой этот участок ярмарки напоминал огромную и веселую кузницу. Из шатров и полотняных палаток струились острые запахи миндаля, терпких вин, мускуса.
На чистых, украшенных цветами и ветвями прилавках лежали груды пряных кореньев, стояли высокие жбаны, наполненные лущеными орехами.
На торгу было шумно, и казалось, что отсюда, как прежде, разольется по всему городу ярмарочное веселье и всю ночь, до зари, будут раздаваться на широких площадях и в глухих переулках хмельные песни и буйные раскаты молодого хохота.
Но Георгий видел, как неодобрительно качали головами купцы, шептались с полочанами и с опаской косились на воеводских служителей.
Возле рыбных рядов Георгия обдало знакомым запахом речной тины. Дорогу преградила толпа, следовавшая за телегой, запряженной парой крестьянских коней.
Тяжко дыша, кони остановились. Георгий, пробившись через толпу, увидел сначала рыбака Ефима, потом его добычу.
На небольшой телеге лежал сом, от хвоста до головы которого было более сажени. Сом был покрыт слизистой тиной, и на его огромной шее черными пузырями шевелились раздувшиеся пиявки. Тупорылая голова опутана водорослями, а открытая пасть показывала мелкие, густо посаженные зубы.
– Чудище, прости господи… Такого ни дед, ни отец мой не видывали, – говорили люди вокруг.
