— С концами, Арсений Петрович. Тело увезли, эксперты уехали. Так они, кроме этих гильз, толком ничего и не нашли. Я там сам распорядился, чтобы декорации начинали разбирать, ничего? А то бригадир монтировщиков пристал с ножом к горлу — им другие декорации к утру срочно надо смонтировать, да и Ечкину пистолет нужно искать. Все, что может понадобиться, там на фотоаппарат засняли.
— Распорядился и распорядился, — равнодушно отозвался Колапушин. — Что мы чинами считаться будем? Мишаков тоже уехал?
— Как же, дождешься от него! Мне эти прокурорские уже во где сидят! — Немигайло сложил пальцы левой руки в кулак и отставленным большим пальцем провел по горлу.
— Убийство. Без следователя прокуратуры не обойдешься, — философски заметил Колапушин. — Мишаков еще ничего — бывают намного хуже. Где он сейчас, не знаешь?
— Черт его знает! Где-то по комнатам шастает. Вроде бы с операторами собирался беседовать. Да ну его! Не стоит искать, а то начнет опять нудить.
— Я и не собирался. Вас вообще сталкивать нельзя — не работа получается, а какая-то сплошная война миров. Ты еще что-нибудь новое не узнал?
— Нового ничего. Три человека в одну дуду дудят — компьютерщики и девочка эта: Аннинская с утра уже почему-то нервничала, потом успокоилась, а на четвертой записи начала психовать, в конце принялась грозить Троекурову, заявила, что его убьет, и куда-то слиняла. И никто не знает, где она все это время была. А потом, когда Троекурова нашли, оказалась в своей комнате. Вроде бы все ясно, а все равно не сходится у меня.
— И мне то же самое рассказали, но я согласен — не сходится. На убийство в состоянии аффекта не похоже абсолютно. Один пистолет с глушителем чего стоит! Его же заранее достать надо было и сегодня сюда принести — какой уж тут аффект? И место, где Троекурова убили… Я вот знаешь, что подумал?
— Что, Арсений Петрович?
— Может быть… кто-нибудь заранее знал, что у нее будет такая реакция?
— Какая?! — Немигайло выпучил в изумлении глаза. — Что она будет кричать при всех, что убьет Троекурова?
— Не обязательно кричать, что убьет. Главное — начнет вести себя не так, как всегда, и этим привлечет к себе общее внимание.
— А что? Очень даже может быть. Все тут говорят, что баба она умная и выдержанная. Если бы задумала убить, то внимания к себе привлекать не стала бы. И вообще… Все было тихо и спокойно, пока этот Ребриков выигрывать не начал. Тогда все и началось.
— Нет, Егор. Тихо, может быть, и было, но не спокойно. И началось, думаю, все гораздо раньше. Похоже, кто-то точно знал, что Ребриков сегодня выиграет. Понимаешь, точно!
