На пульте неожиданно закурлыкал телефон. Гусев снял трубку.
— Аппаратная. Да, здесь, сейчас передам. — Он протянул трубку Колапушину: — Это вас.
— Я слушаю, — произнес Колапушин.
— Арсений Петрович, вы не можете ко мне подняться? — раздался в трубке голос Немигайло. — На третий этаж, в двадцать шестую комнату.
— А что у тебя там случилось, Егор?
— Да тут этот миллионер, Ребриков, совсем распсиховался. Требует себе вооруженную охрану. С нами вообще разговаривать не желает — только с самым главным начальником соглашается! С ним-то что нам делать?
— Хорошо, сейчас поднимусь ненадолго. Только ты выйди из комнаты — сначала без него поговорим.
— Хорошо, Арсений Петрович. Жду.
— Вы извините меня, Виктор Александрович? — обратился он к Гусеву. — Я отойду ненадолго.
— Конечно, конечно, идите, Арсений Петрович, я понимаю, что дел у вас сейчас невпроворот. Домой все равно ехать пока нельзя, так что я пока побуду здесь — найду себе занятие. Закроют нас там или не закроют, но работу делать все равно надо.
Колапушин понимающе покивал и поднялся из кресла.
Не переставая удивляться странной архитектуре этого непривычного телевизионного здания, перестроенного из бывшего огромного цеха стоящего рядом завода, Колапушин поднялся по тускло освещенной узкой боковой лестнице какого-то совершенно заводского вида, с рифлеными железными ступенями, на третий этаж и сразу увидел в противоположном углу пустынного холла одиноко стоящего Немигайло. Тот призывно замахал рукой. Колапушин пересек по диагонали ярко освещенный, несмотря на ночь, холл и, подойдя, нетерпеливо спросил:
— Так что у тебя там с этим победителем, Егор?
— Он, похоже, совсем свихнулся после этого своего выигрыша, Арсений Петрович. Вопит, что его тоже убьют, как Троекурова, какую-то пургу гонит, что шестьдесят миллионов у него в кармане. Требует, чтобы его отвезли домой, но только с вооруженной охраной.
— А может, он просто нас боится? Он мог убить Троекурова, как считаешь?
— Исключено полностью! — убежденно заявил Немигайло, отрицательно помотав головой. — Мы с Васькой тут с разными людьми беседовали — все одно и то же рассказывают. Его сразу после съемки из студии сюда наверх притащили какие-то документы оформлять. За то время, что он все эти бумажки заполнял, сюда куча народу набежала, и как только он из комнаты вышел, у него интервью стали брать. Он все время на глазах был.
— Ну, так тогда у нас и нет никаких оснований его задерживать. И свидетель из него никакой, может ехать домой.
