– Спасибо, – Шаров пожал не очень сильно ей руку и на несколько секунд задержал дольше положенного. – Я очень рад, что стихи понравились…
В комнате воцарилось молчание. Что еще могла сказать Ирина незнакомому человеку? Он тоже не находил нужных слов для продолжения разговора.
– Чего стоите? – влетела в комнату Наташка. – Идите на кухню, там ребята пьют шампанское.
– Я не хочу шампанского, – ответил поэт. – Я предпочитаю пиво.
– Твой любимый «Портер» в холодильнике. Открывай и пей.
– Как вы относитесь к «Портеру»? – спросил Ирину Шаров.
– Никак. Я его никогда не пила.
– Тогда нужно попробовать.
Они сели за стол в уголке, стали пить пиво прямо из бутылок. Женька, певец канализации и тараканов, читал нараспев новые стихи, но они не отличались от старых ни темой, ни размером, ни рифмой. Ирине скучно было его слушать. Вадим цедил из фужера шампанское и в такт кивал головой, периодически восклицая:
– Здорово, Женюр! Здорово!
Шаров не слушал, он просто сидел, пил пиво и смотрел на новую знакомую.
– Вам нравятся стихи Жени? – спросила Ирина тихо.
– Мне нравится «Портер», – Шаров опустошил бутылку и поставил ее в угол. – И нравится смотреть на вас. А вы давно знаете Наташу?
– Вместе учились в школе?
– Понятно. А то я все думал, каким шальным ветром вас занесло в это притон.
– А вы?
– Меня привел Женя. Мы с ним давно познакомились на почве поэзии. Я тогда еще и стихов толком писать не умел.
– Может быть вы мне что-нибудь прочтете?
– Не здесь.
– Комнат много, можно читать в любой, – ляпнула вдруг Ирина и покраснела.
– Согласен. Мои стихи Жене не нравятся и я не хочу его раздражать.
– Мне его стихи тоже не по душе. Может быть я ничего в поэзии не смыслю?
– Вы Ахматову понимаете?
– Конечно.
– А Бродского?
– И его тоже. Но не все принимаю.
– Значит у вас полный контакт с поэзией. Главное, что до вашего сердца доходит настоящее поэтическое слово.
Появилась Наташка, заявила, что можно переселяться в диванную комнату. Женька и Вадим сразу ушли, а Наташка уселась рядом и с тала упрашивать Шарова почитать стихи. Она выставила на стол еще три бутылки «Портера», порезала отливающего золотом душистого леща, разложила куски на тарелки. К лещу и пиву уже никто не прикасался. Женщины завороженно слушали стихи.
Ирина поймала себя на мы с ли, что с автором этих стихов ей расставаться не хочется, она бы сидела так вот за этим кухонным столом, смотрела бы на удивительно нежное и одновременно мужественное, одухотворенное лицо читающего поэта и бесконечно слушала бы его голос, проникающий в самую душу и затрагивающ
